Новая Орда

Посняков Андрей

Судебное заседание в базилике Святой Агнессы шло, как и всегда, безо всяких потрясений, благородно и чинно. Лениво жужжали под потолком залетевшие со двора жирные зеленые мухи, подремывали в углу стражники, сам мессир Гвизарди, в фиолетовой судейской мантии и такого же цвета шапочке гордо восседал за столом, вперив взгляд в допрашиваемого злодея… или свидетеля, незнамо кем являлся чернявый, небольшого росточка, мужичок с животиком и большим уныло повисшим носом.

– Так ты, Джироламо Саволли, признаешь, что третьего дня, пополудни,

тайно похитил курицу со двора уважаемого господина Гроцци, ныне здесь присутствующего?

– Я не похищал, господин судья, эта курица… она как-то сама впорхнула мне в руки. Я просто проходил мимо, мессир судья, а калитка во двор синьора Гроцци была распахнута – вот такие у него нерадивые слуги, у этого синьора Гроцци, – их и наказывайте за ротозейство, то есть пусть сам хозяин их и нака…

– Неделя исправительных работ плюс возмещение ущерба хозяину курицы, – зевнув, мессир Гвизарди громыхнул по столу молоточком и, поглядев на стражников, громко позвал: – Следующий! Эй! Джованни, Карло! Вы там спите, никак? О! – Тут судья узрел наконец отчаянно подающего ему знаки Вожникова и махнул рукой: – Объявляется перерыв. Пообедаем.

Старик был искренне рад видеть Егора. Сговорившись с ним на очередную шахматную партию – опять же в бане, он тут же согласился написать рекомендательное письмо. Кроме своего старого приятеля, синьора Алессандро, он знал в Солдайе и Чембало многих.

– На кого писать? На вас, синьор Джорджио?

– Нет, нет, на одного молодого человека по имени Феодоро.

Судья кивнул и взялся за перо.

– Кстати, – поднял он голову, написав пару слов, – знаете новость?

– Какую?

– Принц Керим-Бердио, оказывается, жив!

– Как жив? – изумился князь. – Да ведь все знают, что его… Множество народу видело!

– А вот так – жив! – рассмеялся мессир Гвизарди. – Везир Муртаза-бек со всей поспешностью послал гонца к консулу с этой вестью. И попросил немедля предоставить обещанный замок – для отдыха и лечения царевича.

– Так точно жив?

– Ранен. И то, как говорит гонец – нетяжело.

– Легко отделался.

Судья снова склонился над столом:

– Значит, говорите, молодой синьор Феодоро… Он из хорошей семьи?

– Из прекраснейшей! – Вожников возбужденно хлопнул в ладоши. – Знаете что, уважаемый мессир Гвизарди… а, пожалуй, пока не надо ничего писать. Я лучше уточню – не передумал ли он. А то неудобно вас напрягать…

– Что вы, что вы!

– А в бане, за шахматами, вам и сообщу – поедет ли. Кстати, вы, случайно, не знаете, кто предоставил замок для раненого татарского владыки?

– Те, кто и обещал, – отодвинув чернильницу, пожал плечами судья. – Замок предоставлен уважаемой и известной многим семьей – семьей Гизольфи.

Глава 8

Живее всех живых!

– Жестче, жестче, Луиджи! Ну, какой же это хук? Резче движения, резче!

Бум!

Зазевавшаяся жердина Луиджи пропустил очередную плюху от толстячка Фабио, парня, для его комплекции весьма подвижного и боевого, впрочем, вне драки – вполне добродушного.

Еще удар!

– Не

закрывайся, не закрывайся! Контратакуй! – рефери Вожников аж руками прихлопывал от азарта. Все-таки бокс – это было его, родное, и, кроме воспоминаний, пожалуй, единственное, что осталось от прежней жизни, что всегда будет при нем.

Бух!

Ну конечно же – Луиджи закрыл от атаки лицо и тут же пропустил хар-роший апперкот в печень! Бедолага согнулся, побледнел…

– Ладно! Хватит, хватит, – замахал руками Марко. – Синьор Джегоро, скажите им!

Егор жестом приказал бойцам заканчивать раунд и первым похвалил Луиджи:

– А ты сегодня неплохо дрался! Куда лучше, чем вчера.

Похвала, доставшаяся Фабио, оказалась куда скромнее – так ведь и нужно было не перехвалить явного победителя. Он и молодому Гизольфи таких плюх навешал, молодец, не побоялся… впрочем, они же давние друзья-приятели.

– Ну, так где ваш замок, Марко? – приложив руку ко лбу, князь посмотрел вдаль, силясь увидеть хоть что-то, напоминающее мощные башни и стены.

– Я же вам сказал – во-он за той рощицей! – Марко улыбнулся, подзывая слуг. – К вечеру будем, не беспокойтесь, успеем до темноты.

Слуги подвели лошадей, короткий – сочетаемый с обязательной тренировкой – отдых закончился, и путешественники, взобравшись в седла, пришпорили лошадей. Молодые господа ехали впереди, слуги – сзади. Средь последних был и Федор. Отправлять его в Сарай, к войску, пока не было никакой необходимости – царевич Керимбердей жив, и, очень может быть, Вожников нынче увидит его. Хоть издалека посмотрит, при его нынешнем социальном положении быть представленным чингизиду – слишком уж великая честь, слишком уж непомерная для простого наемника, даже для старшего десятника. Хотя если иметь в виду Марко, то всякое может случиться – царевич мог и принять юного аристократа и его друзей, принять просто так, от безделья, если, конечно, рана не очень глубокая.

Саму идею этой поездки князь подсказал молодому Гизольфи вовсе не в лоб, а завуалированно: мол, за бдительное несение службы начальство премировало его, старшего десятника наемной пехоты, аж тремя выходными, и было бы неплохо куда-нибудь съездить, так сказать – развеяться. Скажем, в какой-нибудь замок или лес.

– Замок есть! – сразу обрадовался Марко. – Да я говорил уже, кажется. А вот лес… – юноша развел руками. – Леса нет, есть рощица. Зато – ручей, почти речка… если не пересохла, конечно.

Могла и пересохнуть, дни-то стояли жаркие, и сейчас, по пути, то и дело встречались глинистые, поросшие пожухлой от солнца травой, русла, и лишь кое-где текли узенькие коричневые ручейки.

Горный ландшафт закончился, потянулась солончаковая степь, по краю которой, к видневшейся где-то далеко впереди роще, и тянулась дорога, наезженная скрипучими колесами телег. Кое-где за деревьями белели саманные домики деревень, виднелись ухоженные поля и виноградники, сливовые и яблоневые сады. Здесь, в степи, оказалось прохладнее, чем в горах, и путники с наслаждением подставляли разгоряченные лица свежему, дующему с моря ветру.