Новая реальность

Запорожец Денис Федорович

С неба прилетела капля и, упав на лицо Лены, разлетелась сотней искрящихся осколков. За первой каплей прилетела вторая, и вскоре уже из низких туч шёл дождь. Гена уже не знал, плачет Лена или нет, дождь десятками ручейков стекал по её такому любимому лицу. Он был благодарен дождю, он скрывал и его собственные слёзы.

Они молчали, время утекало как песок

сквозь пальцы, но они просто не могли оторвать взгляда друг от друга, сказать хоть слово, хотя бы пошевелиться, боясь разрушить горечь этих последних мгновений.

— Это не я, это само небо плачет, чувствуешь? — наконец прошептала Лена. — Так не должно быть, не может быть… Почему ты должен уйти?

Лена больше не могла говорить, её душили слёзы и обида. Она крепче прижалась к Гене, её руки обвились вокруг его шеи, сама она не отрывала взгляда от его глаз. Для них мир на короткий миг перестал существовать. Были только он и она. Гена нежно гладил её лицо, проводил пальцем по её губам, в последний раз ощущая их мягкость и нежность. Затем он взял её лицо в свои ладони и нежно и страстно поцеловал. Время остановилось. Прошли года, столетия, эпохи, рождались и умирали планеты, звёзды, галактики. Ничто не имело значение. Только вкус губ на губах, только тепло и нежность любимого. Время растянулось, сжалось и рывком вернулось в своё русло. Они снова стояли под дождём, уже не целуясь, просто обнявшись.

— Я не хочу, я не могу тебя отпустить, слышишь, я не отпущу тебя, мне всё равно… — Лена прижала к себе Гену насколько хватало сил, как будто могла удержать его в этом мире.

Гена поднёс губы к её уху и прошептал:

— Я вернусь, клянусь своей жизнью, клянусь всеми богами, судьбой вселенной… — и неожиданно грустно и немного растерянно добавил, — я ведь не смогу без тебя…

Несмотря на дождь, Лена почувствовала — Гена плачет.

— Поклянись самым дорогим, что у нас есть… — попросила она.

— Клянусь нашей любовью… — что-то в голосе Гены вдруг вселило в неё твёрдую уверенность — они будут вместе.

Раздался пронзительный противный писк.

Гена оглянулся и посмотрел на Лёшу, тот ободряюще улыбнулся и кивнул, потом снова повернулся к Лене, в его глазах плескалась вселенская горечь. Лена резко придвинула своё лицо к лицу Гены, в голове пульсировала только одна мысль: «Ещё рано, ещё не время!!!». Она хотела ещё всего лишь раз почувствовать его губы, слиться с ними в последнем поцелуе… Её губы поймали лишь воздух. Лена не в силах больше стоять, упала на колени. У неё даже не было сил плакать. Она лишь беспомощно смотрела на то место, где ещё секунду назад стоял её любимый, а теперь развеивался почти прозрачный голубой дым. Вместе с Геной исчез и Лёша.

К ней подошёл Аксёнов, слегка коснулся её плеча.

— Лена… он… он вернётся… — он присел рядом на корточки. — Ты ведь знаешь это…

У Лены хватило сил лишь на слабый кивок.

Неожиданно дождь ослаб и через пару минут прекратился вовсе. Из-за туч выглянуло солнце.

— Вот видишь, это хороший знак, — он поднял голову к небу. — Пойдём, надо помочь нашим ребятам, они ранены, а потом будем выбираться отсюда.

Он помог Лене подняться, и они вместе с остальными направились прочь. Бондаренко задержался и кинул последний взгляд назад.

— Мировые были мужики, — он развернулся и побежал догонять своих.

Город первой половины XVIII века, главная площадь. В её центре выстроен высокий эшафот с установленной на нём виселицей. Вокруг сгрудилась толпа людей, громко скандирующая: «Смерть пиратам, смерть пиратам». Озимцев и Романенко стоят на помосте виселицы, петли туго затянуты у них на шеях, а руки связаны за спиной. Один из высокопоставленных судей зачитывает приговор:

— … вы обвиняетесь в измене родине, пособничестве пиратам и уничтожении нескольких английских кораблей! Наказание за все совершённые вами злодеяния — смертная казнь через повешение!

— Вот влипли, — тяжело сглотнул Гена…