Шрифт:
А началась история сия
в тот мрачный день, когда родился я,
умножив страшных тварей поголовье.
Позвольте небольшое предисловье.
Отец мой был, представь, хороший малый.
Был человеком, что ни говори.
Ещё
И сердце доброе имел в своей груди.
А мать всю жизнь на поле пропадала.
Таких родителей не видел белый свет.
Их житие одно лишь омрачало –
то, что детишек не было. Привет.
И стал отец ковать себе сыночка –
такая вот на них тоска напала.
Как ни старался – ни сынка, ни дочки –
не вышло человечка из металла.
Года летели, всё шумя крылами,
их стаи пронеслись над головой.
Вернее, над седыми головами
всех тех, кого давно уже нет с нами,
но образ их храним своей душой.
На моё счастье (иль несчастье злое?),
чрез череду давно минувших лет
прошли живыми мама, папа, дед.
О дедушке я расскажу немного.
Изобретатель был он мировой,
все знали – у него талант от Бога.
Куда б ни привела его дорога
научных изысканий, мой герой
познаньям применение находит:
то тормоз смастерит он головной
(ножной, ручной придумал дед мой тоже),
то вдруг изобрести печенье может,
что ешь его – становишься худей.
За то в немилости бывал он у людей,
ведь худоба в те дни была не в моде.
Но не сдавался он; в таком же роде
его изобретеньям
И наконец – Всевышнему хвала! –
и до меня однажды в непогоду
мысль гения тихонечко дошла.
Осенний день. Дождливо. Слякоть. Грязь.
А дед сидит, скучая без работы,
и моя мать, устало помолясь,
замешивает тесто для чего-то.
(И этим «что-то» скоро стану я.
Но забегать вперёд, друзья, не будем –
о том ещё не ведала семья.)
Вот мой отец (вот-вот отцом он станет)
почитывает, сидя на диване,
последний выпуск «Энских Новостей»:
– Вот, скукота… совсем уж нет вестей, -
заводят диалог мать и отец.
– Неужто своей жизни под конец –
тут в разговор дедуля мой вступает –
с внучатами я, блин, не поиграю.
– Ты что ругаешься, дедуля, постыдись -
вдруг нашу сказку дети прочитают.
А коль блинов ты хочешь – попроси.
(Меня тут нет и я пока молчаю).
– Нет, испеки ты лучше колобок, -
отец с дивана голос подаёт.
– Вот именно, шар – форма совершенства.
Но дело не в еде, а в той беде,
что нет у вас, родименьких, детей.
– Ты здесь, дедуля, горю не поможешь –
ты нам ребёночка родить уже не сможешь.
– Смеётесь всё над бедным стариком.
Однако ж вы подумайте о том:
что если нам усыновить дитятю?
– Ну, вот те раз, отец, и вот те нате -
Конец ознакомительного фрагмента.