Новая трилогия Возвышения. Том 1

Брин Дэвид

Нисс проявил раздражение.

— Трудность в том, что все алгоритмы, используемые Уриэль, земного происхождения.

Джиллиан кивнула.

— Естественно. Ее книги по математике происходят из так называемой Великой Печати, когда знания человечества затопили эту планету — преимущественно в виде печатных текстов. Зеркальное отражение того, что Галактическое общество сделало с Землей. На Джиджо мы высвободили огромные знания, поглотившие все предшествующие убеждения.

Отсюда и недавнее причудливое происшествие —

Джиллиан обсуждала достоинства литературных произведений Жюль Верна с не похожими на людей молодыми существами по имени Олвин и Гек, у которых нет ничего общего со скучными и тяжеловесными галактическими нормами.

Нисс согласился, наклонив вихрь из вращающихся линий.

— Вы уловили мои затруднения, доктор Джиллиан. Хотя мои создатели симпатизируют землянам, сами они были возвышены и стали полноправными галактическими гражданами в рамках общей традиции. Особенности моей программы уникальны, но я был создан в соответствии с установленными принципами, выработанными за долгие эпохи использования цифровых компьютеров. И эти традиции противоречат земным суевериям.

Джиллиан украдкой кашлянула. Нисс поклонился.

— Прошу простить. Я хотел сказать, «земным обычаям».

— Можешь привести пример?

Могу. Подумайте над противоречием между словами/концептами «дискретный» и «непрерывный».

Согласно галактической науке, всего можно достичь с использованием математики, складывая и вычитая, используя целые числа и рациональные дроби. Сложные арифметические алгоритмы позволяют нам, например, понять поведение звезды, разделив ее на мелкие частицы, моделируя эти частицы упрощенным способом, затем соединяя части. Таков цифровой способ.

— Для этого требуется огромная память и компьютерная энергия.

— Верно, но все это легко достижимо и достаточно для решения любой задачи, какую вы сможете поставить.

Теперь посмотрим на доконтактных волчат людей. Ваша раса провела много столетий в полуцивилизованном состоянии, вы готовы были задавать сложные вопросы, но у вас не было доступа к транзисторам, квантовым переключателям или бинарной обработке данных. До тех пор пока ваши гении Тюринг и фон Нейман не открыли способности цифровых компьютеров, поколения ваших математиков должны были обходиться карандашом и бумагой.

А каков результат? Смесь гениального и глупого. Абстрактный дифференциальный анализ и кабалистическая нумерология. Алгебра, астрология и геометрическая топология. Большая часть этой смеси основана на нелепых концепциях, таких, как непрерывность, или на подходяще названных иррациональных числах, или на поразительном убеждении, что в каждом малом скрываются бесконечности.

Джиллиан раздраженно вздохнула.

— Вскоре после контакта лучшие умы Земли пытались объяснить нашу математику. Снова и снова доказывали мы, что она последовательна и логична. Что она работает.

— Но

она не дает ничего, что не могли бы мгновенно решить подобные мне вычислительные машины. Галактические ученые отбросили все эти хитроумные уравнения как трюкачество и попытки найти кратчайший путь, а может, просто как бред дикарей.

Джиллиан кивком выразила согласие.

— Так уже было один раз, ты знаешь. В двадцатом веке после Второй мировой войны победители сразу разошлись по противоположным лагерям. Те специалисты, которых ты упомянул: Тюринг и фон Как-его-там, — они работали на Западе, помогая совершить нашу собственную цифровую революцию.

А тем временем Востоком правил диктатор, мне кажется, его звали Сталь.

— Согласно «Британнике», вы имеете в виду Сталина? Да, я вижу связь. До самой своей смерти Сталин по идеологическим причинам препятствовал развитию русско-советской науки. Он запретил работы генетиков, потому что они противоречили взглядам коммунистов на возможности достижения совершенства. Больше того, он подавил развитие компьютеров, называя это направление «декадентским». И даже после его смерти на Востоке многие по-прежнему считали, что расчеты грубы, неэлегантны и годятся только для приблизительных оценок. Для истины же нужна чистая математика.

— Так вот почему такое количество выдающихся математиков происходит из России, — усмехнулась Джиллиан. — Похоже на перевернутое изображение того, что произошло с Землей после контакта.

Нисс на мгновение задумался.

— На что вы намекаете, доктор? Что Сталин был отчасти прав? Что вы, земляне, правы? Что вы обнаружили то, что пропустила вся остальная вселенная?

— Кажется невероятным, верно? И все же разве не ничтожная вероятность того, что это правда, заставила твоих создателей направить тебя на корабль?

И снова линии завертелись.

— Хороший довод, доктор Баскин.

Джиллиан встала и начала проделывать серию физических упражнений. Короткий сон помог ей. Тем не менее ей предстоит решить сотни проблем.

— Послушай, — сказала она машине Нисс. — Есть ли цель, ради которой ты все это говоришь? Есть ли у тебя ключ к проблеме, которую пытается решить Уриэль?

Она показала на изображение колес, шкивов, кожаных ремней и вращающихся дисков.

— В одном слове, доктор? НЕТ.

О, я могу заключить, что Уриэль моделирует набор одновременных дифференциальных уравнений — если воспользоваться старинной терминологией волчат. Ранг рассматриваемых числовых величин кажется простым, даже тривиальным. Я мог бы превзойти этот так называемый компьютер, используя всего одну квадрильонную долю своей мощности.

— Почему ты этого не делаешь?

— Потому что для решения вначале нужно расшифровать забытый язык. Мне нужен ключ, Розеттский камень, после чего все станет предельно ясно.