Новая жизнь. Хозяин замков
Шрифт:
Оставленный старшим стражи сметливый мужик из крестьян порасспрашивал местных жителей и доложил мне на ухо, что старый мытарь живет слишком хорошо, купил несколько домов в городке и постоянно высказывается против новой власти. Обещает, что вернутся старые господа и всех развешают на городской стене вверх ногами.
Что же, он особо не скрывается и станет первым свидетельством, что у новой власти — руки длинные и крепкие, а память — хорошая. Да и без демонстрации того, что власть готова применять насилие, никто ее уважать не будет.
Пришлось проявить
Будет и для остальных оппозиционеров сигнал, что даже просто болтать — опасно для здоровья, а не то, чтобы показывать открытое неповиновение новой власти.
Чертов мужик, как начал ругаться, когда нашли его тайник в полу, так и не замолчал, пока ему не вставили кляп в рот по моему приказу. Затем отвели на площадь и при небольшом стечении народа накинули петлю на шею, потом выбили у него из-под ног табуретку, на этом народная законность восторжествовала.
Видно, что приговор корыстному стяжателю ради трудового народа вызвал в этом самом народе одобрение, пусть и не демонстрируемое очень явно. Понятно, с таким родом деятельности казненного у него мало сторонников в городке.
Пообщавшись с народом, я назначил на работу мытарем нового горожанина и ему поручил собирать уменьшенный вдвое налог, после чего посетил городской рынок, где крестьяне активно торгуют тем, что смогли вырастить, радуясь пониженному налогу и отмене сбора на торговлю.
Представил торговому люду нового мытаря и послушал, на что народ жалуется, пообещав приструнить своих воинов, бывших крестьян, стоящих на воротах. Понемногу начинают борзеть и к рукам прилипает все больше крестьянского добра с проезжающих на рынок телег.
— Так, вы тут стоите не для того, чтобы проезжающих тружеников обижать. Ладно там, цапнуть брюкву-другую себе для супа или зерна горсть, еще раз услышу про поборы деньгами — повешу кого-то из вас рядом с мытарем. Для компании, с такой же табличкой на груди, — объявил свой страже, построив их перед собой.
Ну, у крестьян репутация моя на высоте, все знают, что развалить врага мне не стоит ничего, пусть думают, что и с друзьями я суров.
Наведя относительный порядок, я заплатил трактирщику за недельное содержание стражи на воротах и перевел их в один из домов, конфискованных у мытаря, он как раз около городских ворот оказался.
— Паек в замке с собой забираете и сами себе еду варите, хватит по трактирам кормиться, как благородные господа! если так себя ведете!
А так все время провожу в замке, разбираюсь с его управлением и вникаю в расходы-доходы, одновременно изучая местное письмо. Как раз за пару недель, которые шли дожди и потом еще несколько дней, пока просыхала земля, освоил местное письмо
Оказалось, что пожилой Орт показал себя незаурядным хозяйственником, к своим трем селам прикупил на доходы от перевозки путешественников через Кану еще два села у соседей. Однако, в сотрудничестве со Стражами не он оказался на первом месте, а именно они, ему еще приходится делиться с монополистами доступа к чудесной Скале долей от доходов с лодок, которые тоже пришлось сделать за свой счет.
— Кстати, все лодки угнаны на тот берег, старина Норль, — разглядел я в бинокль ситуацию на реке, — А это не порядок, это наше имущество и придется его вернуть обратно.
— Если наше — вернем! — довольный жизнью приятель нашел через свою подругу пару шустрых девок, которые теперь работают в донжоне горничными, вместо сосланных на тяжелую работу в народное хозяйство прежних. Одна из них, шустрая такая, глазастая девка строит мне глазки и скоро будет допущена греть постель именно мастеру Серому, чему я рад.
Летнюю кухню в замке я приказал закрыть и теперь еду на весь замок постоянно готовят в донжоне, на втором этаже, заодно как следует прогревая верхние этажи теплом от печей. Приходится таскать воду и дрова на второй этаж, но, зимой свободной рабочей силы в замке девать некуда и всегда стоит внизу часовой из доверенных людей. Такие уже появились не только среди охранников, но и среди крестьян, всерьез заинтересовавшихся идеями всеобщего равенства и получением земли в собственность.
— Пора съездить в обе рыбацкие деревни около замка и предложить рыбакам возить свою продукцию в Жомбург. И им деньги и горожанам хорошо. Еще арендуем у них пару лодок, чтобы высадиться на тот берег.
— Заодно пора посетить все наши села, поговорить с народом и сказать, чтобы приготовили к уплате новый, уменьшенный налог. Они про такое снижение обязательной платы и не слышали никогда, вот и порадуются. Думаю, все подводы с урожаем придется отправить к маршалу Комменволю, нам их девать некуда пока, а ему очень даже они пригодятся. Да и так скоро придется к нему ехать на серьезный разговор.
— Хочешь уговорить его все-таки захватить Скалу? — спрашивает Норль, оторвавшись от разглядывания окрестностей в бинокль.
— Ни ему, со всем оставшимся войском, ни нам тоже — другого пути нет. Если мы собираемся выжить, когда в эти земли вернется королевская армия, чтобы добить остатки восставших. Эти несколько замков продлят наше сопротивление, особенно наш, но, парой тысяч бывших крестьян долго противостоять настоящей армии в десяток тысяч воинов — точно не выйдет, — говорю я Норлю.
— Кстати, наши стражники сказали мне, что тот отряд стражи, который тогда не попал в замок, просто разместились по селам, среди ветеранов и пока живут там. Просились они принять их на службу в Венсен, но, в замок их не пустили, — рассказывает мне приятель, уже хорошо так сошедшийся с нашими новыми командирами и просто воинами, за свой простой нрав и могучую руку завоевавший настоящий авторитет среди замкового народа.