Новая жизнь
Шрифт:
Сообщение
От: Серый
Так. Все в сборе. Начинаю.
Сообщение
От: Серый
Как известно кабинет Сидоровича находится в дальней части бункера. Мы стартуем в восемь часов утра, когда в бункере все уже проснутся, но будут в сонном состоянии. Дверь в бункер сломана, поэтому мы сможем проникнуть без проблем. Задача такова. Монах и Физик закроют Сидору и Борзому проход в зал, а оставшиеся тем временем выведут из строя Борзого. Затем надо выпытать из торгаша как можно
Сообщение
От: Монах
План неплох, а если Борзый проснётся раньше и будет на "кафедре"?
Сообщение
От: Кибер
Всё в норме. Главное самим в такую рань быть на ногах.
Сообщение
От: Физик
А кто будет разговаривать со Степаном?
Сообщение
От: Серый
Монах, не должен. А если и будет, то вырубим тут же.
Кибер, а ты должен проснуться вообще в пять. Потом объясню зачем.
Физик, ты. То, что ты за нас, а не за него, должно его ошарашить, и он должен рассказать всё, что знает.
Сообщение
От: Кибер
Понял. Тогда я отключаюсь.
Сообщение
От: Физик
Я это сделаю.
Сообщение
От: Серый
Раз всем всё понятно, то совещание окончено. Тогда до завтра.
Я отключил ПДА и несколько секунд задумчиво смотрел в экран, перед тем как уснуть. Завтра мне предстоит сложный день. Хотя будет ли он таким? Может всё решиться само собой? Как говорил Эдик все, что не делается, делается к лучшему. Надо в это верить, тогда будет так, как должно быть.
Что самое удивительное, так это то, что я уснул моментально, хотя усталости не было. Или всё же была? Не физическая, а моральная. А разве её можно считать за усталость? Скорее всего, нет. Я много раз слышал, что перед тем как сделать что-то недоброе человека мучает совесть. Она сводит его мысли к тому, что человек делает не так, она не даёт ему спать, да и просто она мешает сконцентрировать на любых делах. Странно конечно, но я не чувствовал ничего особенного. Всё было как обычно. Не отличалось абсолютно ничем. К тому же, уснув, я чувствовал себя удовлетворенным. Это была радость. Странная нелепая радость.
***
Нелепый и надоедающий писк коммуникатора разбудил меня ровно в семь тридцать пять. Почему не ровно полчаса? Не знаю даже как ответить. Всегда ставлю будильник на пять минут позже, чтобы поспать подольше. Эта глупая традиция сохранилась во мне ещё с тех времён, когда я учился в институте. Золотые времена! Вот вам и пример того, что когда человек взрослеет, он понимает, что учёба была самым светлым моментом в жизни. Никаких дел, никаких забот… лепота…
Я отогнал эти мысли, ударив правой рукой себя по затылку, при этом левой приподнимаясь на кровати. Справившись с этим делом, я сел, зевнул, обвёл взглядом комнату. Что может быть хуже чем утро? Голова напрочь отказывается
Я улыбнулся. Я всегда любил вслушиваться в свои мысли. Иногда из них вылетало что-то интересное. Хотя чаще лишь всякий бред. Взяв с тумбочки пачку с сигаретами, я обнаружил, что там осталась лишь одна сигарета. Жаль. Я бы выкурил две. Постучав по карманам брюк, я нащупал зажигалку. Она лежала в левом кармане, возле какой-то бумажки. Я засунул руку в карман и вынул оттуда оба предмета. Первой была зажигалка, которой я зажёг сигарету и, не думая о сохранности сигареты, сделал глубокую затяжку. Я развернул бумажку и удивлённо уставился на какие-то цифры. Их там было штук двадцать и расположены они были в совершенно разном порядке. Конечно мне было интересно что и вообще для чего, но я, вспомнив про дело, которое куда важнее всяких бумажек, сжал её в кулаке и кинул куда-то за тумбочку. Пусть там полежит. Я снова улыбнулся. Как говорится в одном старом анекдоте? Есть две вещи, которые можно делать губами, и улыбка самая безобидная из этих двух. Ухмылка поразила моё лицо. Забавно. И кто придумывает эти анекдоты? Весёлые люди. Однозначно.
В очередной раз выпустив дым сигареты, я, потянувшись, решил, что пора уже одеваться. Взглянув на ПДА, я увидел время — восемь часов сорок семь минут. Пора. Я встал, потушил сигарету, ткнув её в банку из-под консервов, и, повернувшись к раскладушке, я отодвинул подушку и моему взору предстал стоящий на предохранителе пистолет. Это был как раз тот, который вчера мне дал Серый. Что ж… пора работать. Я взял оружие и снял предохранитель.
***
Я приоткрыл дверь. Тусклое свечение постоянной не выключающейся лампы в зале дало мне понять, что в зале пусто. Я слегка удивился. Время ведь восемь. Где Борзый и торговец? И главное где Монах? Я остановился на секунду, задумавшись, как вдруг, повинуясь моим размышлениям, из своей комнаты вышел Борзый. Вид у него был бодрый несмотря на то, что проснулся в такую рань. Я улыбнулся. Вспомнилась более грубая вариация анекдота: вспомнишь солнце, вот и лучик.
Борзый прошёл мимо меня, также удивлённо оглядывая зал. Он посмотрел на стол, затем на меня, потом снова на стол и наконец спросил:
— А где торгаш? Он всегда тут по утрам сидит… ведь… — Борзый был в замешательстве и, задумчиво почёсывая подбородок, смотрел куда-то в пол. Я не стал отвечать. Зачем? Я лишь пожал плечами, за что мой собеседник разозлился и медленным шагом пошёл к коридору. Я решил идти за ним. Мне всё равно где торговец. Найду и выполню то, что должен. Хотя должен ли? Вот это интересно. Чтобы отвлечься от мыслей, я сосредоточился на том, что стал оглядывать пространство вокруг. Ничего необычного не было. Разве что мы с Борзым, проснувшиеся раньше хозяина бункера. Хотя вряд ли Степан хозяин. Просто поселился в небольшом бункере после второго взрыва, а может и после первого. Кто его знает?
Неожиданно из-за угла, который уходит в кабинет торговца, выскочили двое, Степан и Монах. Притом первым был торговец, и он, как-то недоверчиво оглядываясь на Монаха, спешил по коридору. Когда они проходили возле нас я, устремившись за ними, услышал интересный разговор:
— Ты уверен? Кто мог придти в такую рань?! — Степан был в недоумении, почему же его вытащили из кабинета в восемь часов, да ещё и заставляют куда-то идти. Разумно Монах всё провернул. Разумно.
— Я же всю ночь на «кафедре» провёл. Утром от гостей и проснулся. Не веришь? — Монах сощурил глаза и посмотрел на Степана. Тот, поймав этот взгляд, тяжело вздохнул и сказал: