Новая Жюли
Шрифт:
– - Глупости!
– возмутился барон.
– Булки в садах не растут, она испекла их собственными руками!
– - Дядя ты так восторженно о ней отзываешься, - улыбнулась Мадлен.
– Может, ты сам предложишь ей руку и сердце?
– - Не шути так, жестокая девчонка!
– простонал барон.
– - Я не шучу!
– сказала она.
– Я вижу, что ты к ней неравнодушен!
– - Я слишком стар для нее...
– - Ну не старее, чем она для нашего молодого соседа. Слышал бы ты, с каким ужасом он представляет этот день свадьбы! Ох, она ему даже в кошмарах
Барон тяжело вздохнул. Я не мог не согласиться с Мадлен, действительно, ее дядюшка, спокойный, рассудительный, расчетливый и чуточку ленивый аристократ, вдруг влюбился!
Эту беседу о любви прервал визит матери погибшей. Лицо ее было спокойным, но глаза выдавали истинные чувства. Выслушав наши соболезнования, она попросила меня переговорить с ней. Это вмешательство выглядело несколько бесцеремонно, но никто, учитывая ситуацию, в которой она оказалась, не посмел бы обвинить ее в бестактности.
– - Извините, меня, - начала она.
– Может, вы меня посчитаете выжившей из ума... но мне кажется, что моя дочь была кем-то хладнокровно убита!
Она смотрела на меня напряженным взглядом, ожидая моего ответа.
– - Я с вами согласен, - ответил я.
– Меня посетили точно такие же мысли, но не могли бы вы объяснить, почему вы так считаете?
Мадам де Шаронж задумалась.
– - У Жюли были враги, - ответила она.
Я сразу понял: она что-то не хочет рассказывать. Я настаивать не стал, понимая, что это было бы грубо и бесполезно, к тому же, я надеялся, что рано или поздно все должно выясниться.
– - Как я понимаю, вы хотите, чтобы я определил убийцу? спросил я.
– - Да, мсье, если конечно, вы не против, - сказала она.
– - Могу вас успокоить, мадам, я возьмусь за это дело и постараюсь сделать все возможное...
– заверил я.
– Но мне хотелось бы переговорить с жителями дома, если это возможно.
– - Я это могу устроить, - сказала мадам де Шаронж. Приходите завтра к десяти часам, и вы сможете переговорить со всеми. Спасибо вам! Теперь они не будут считать меня ненормальной, я скажу им, что убийство моей дочери будут расследовать! Господи! Жюли была моим самым младшим, самым любимым ребенком! Как люди жестоки!
– - Мадам, вы подозреваете кого-то из жителей ее особняка? спросил я.
Она пожала плечами и распрощалась со мной.
Максимильен прервал свой рассказ и вопросительно взглянул на мадам Шаронж.
– - Я правильно рассказываю?
– спросил он.
– - Да, - кивнула она.
– Тогда я действительно многое вынуждена была скрывать.
– - Мы вас отлично понимаем!
– сказала Деэ.
– Я бы тоже испугалась.
– - Нет, дитя мое, дело тут не в страхе, - сказала мадам де Шаронж.
– Пусть мсье судья продолжает рассказ, далее все будет понятно. Надеюсь, вам интересно.
Все искренне заверили, что с нетерпением ждут продолжения. Робеспьер не заставил себя уговаривать и продолжил свою увлекательную историю.
Я пришел в дом Стенвилей в указанное время. Мадлен пошла со
– - Это мсье Жиро, учитель Жюли, - пояснила Шаронж.
– Он обучал ее философии, истории и иностранным языкам. Он учил Жюли еще до ее замужества. Она очень любила его уроки и попросила у мужа разрешения, чтобы мсье Жиро поселился у них и, она могла бы продолжить свое обучение. Ее муж очень благородный и образованный человек, конечно, согласился.
Мы обменялись прохладными приветствиями.
– - Вы действительно верите, что Жюли была убита?
– спросил он с кривой усмешкой.
Но было нетрудно понять, что это было всего лишь маской, которая хорошо скрывала его подлинные чувства.
– - Я в этом не уверена, - сказала Мадлен.
– А вот, Макс, уверен. Не обращайте внимания, мой дядя говорит, что это у него от судейской работы. Он уже сотни убийств раскрыл.
Жиро задумался.
– - С вашим мнением нам придется считаться, господин судья, - сказал он.
– Я готов ответить на вопросы. Но предупреждаю, я не обязан полностью отчитываться перед вами.
– - Во-первых, не знаете ли вы, когда мадам де Стенвиль отправилась на прогулку?
– спросил я.
– - Нет, этого я не знаю, я накануне уехал в город, а вернулся только вчера утром, когда нашли тело бедняжки. Она была очень хорошей ученицей, я привык к ней, - печально сказал Жиро.
– Слышали бы вы ее философские рассуждения, она была умнее многих мудрецов! Я советовал ей написать книгу, она уже начала работу, но, увы, не успела закончить. А вы любите философию?
– неожиданно спросил он.
– - Терпеть не могу, - ответил я.
– Я считаю философов толпой болванов, которые болтают о всякой ерунде.
Я взглянул на Мадлен, большие глаза которой стали еще больше, и она уже приготовилась закричать, что я все это вру. Ей была хорошо известна моя страсть к философии. Я взял Мадлен за руку, она решила, что мои вкусы поменялись, и довольно вздохнула.
– - Я тоже ненавижу философию, у меня от нее голова болит! сказала Мадлен.
– - Я ездил в город, в знаменитый "Философский клуб", продолжал Жиро, который не обратил внимания на то, как мы отозвались о его коллегах и профессии.
– - Понятно... а какие у вас были отношения с вашей ученицей?
– спросил я.
– - Мы были друзьями, - ответил Жиро.
И тут у меня возникла идея. "Упадите без чувств, прошу вас!" - шепнул я Мадлен. Надо сказать, это она обожала и всегда могла проделать очень достоверно. Красотка, охнув, элегантно упала на мои руки.
– - Тут душно!
– вскричал я.
– Откройте окна, умоляю! Мсье, дайте платок!
Перепуганный Жиро достал из кармана платок и протянул мне. Я намочил его водой из графина и принялся отирать лицо Мадлен. К счастью она быстро пришла в себя и была довольна спектаклем.