Новая Зона. Критерий страха
Шрифт:
– А ребенок не понимает еще, что такое жестокость. Жизненного опыта маловато.
– Ну да, в ребенке все может уместиться. И жалость к одинокому котёнку, и безжалостность к древесной лягушке…
– Ладно, пап, спрашивай. Я же понимаю, ты меня специально подальше от Вероники увел, чтобы посекретничать.
– Ладно, спрошу. Это правда? – Вадим Малахов внимательно посмотрел на сына, словно пытаясь понять его затаенные мысли.
– А как ты узнал? – Андрей сразу понял, о чем пойдет речь. – Я сам хотел тебе рассказать.
– Когда старт? – строго, совсем по-деловому спросил отец.
– Через неделю.
– То
– Пап, ты же понимаешь, я не мог.
– Я все понимаю, но мне-то мог бы сказать. У меня-то и допуск повыше твоего будет.
– Вот потому я и говорю. Остальные члены экипажа такой возможности не имеют. Их близкие узнают все только после старта.
Вадим опустился на самый берег, чтобы перед ним шумел и играл брызгами на полузатопленной коряге только бурный поток весенней реки. Пошарив в траве, он нашел светло-коричневую сосновую иголку, взял её в рот и стал осторожно пожёвывать, словно пытаясь ощутить вкус прошлогодней осени. Потом, выплюнув иголку, неожиданно резко спросил:
– Но зачем тебе лететь? Ты же не космонавт!
– Пап, я конструктор. И бортинженер. Ну, по судовой роли. И потом… Ведь сердце корабля – та самая пирамидка. Это же мое. Это наше! Ничего страшного не произойдет. На беспилотнике уже испытывали. Установили в точке выхода квантовую связь. Отдельный космический модуль. Мы сможем нормально с Землей говорить. Три световых года, а связь будет моментальная!
– Как можно доверить свою жизнь какой-то антигравитационной пирамидке? Ведь никто не понимает, как она работает! Только и можете, что управлять ею вслепую.
– Половина человечества не знает, как устроен мозг. Однако все им пользуются! Можно сказать, вслепую.
– Я не доверяю ничему, что связано с Зоной! – резко сказал Вадим. – Тем более, когда это касается моего единственного сына.
– Папа, ты же сам когда-то в той же Зоне рисковал собой, уйдя в никуда на колесе обозрения. Ты сам пустышку использовал. Не зная даже, чем все кончится! А здесь все рассчитано, все проверено тысячу раз. И это реальный шанс – узнать все о Зоне! Понять, как её наконец уничтожить! Она же плодится! Мы Москву потеряли! «Московская зона» – замечательно звучит, не правда ли?! А я бы хотел по Красной площади прогуляться. И чтоб без оружия.
– А с чего ты взял, что это позволит изучить и уничтожить Зону? Сколько таких, отважных, уже пыталось. И какой результат? С каждой попыткой улучшить всё только хуже становится.
– Ну как, ведь откуда-то всё взялось? Радиант Пильмана никто не отменял. Беспилотник именно в ту точку и проскочил.
– Да неужели тебе не понятно, что радиант Пилимана – это чушь собачья?! На три световых года разброс по Земле такой, что никакую статистику невозможно вычислить!
– Но ведь совпало?
– Я ненавижу Зону. Ведь не мы её изучаем – она нас. И это не пафос из фантастических романов. На каждое наше действие Зона откликается таким противодействием, что усомниться в её разуме всё труднее.
Вадим задумался, мысли унесли его далеко в прошлое. В тот последний день на Байкале. Когда за несколько минут до отъезда в аэропорт Иркутска к домику, где жил Малахов, подъехало такси. Меланхоличный водитель погрузил в багажник два небольших чемодана, и Вадим с сыном устроились
– Ладно, о чем это мы? Ведь тебе через неделю лететь, – уже спокойно сказал Вадим. – Веронике сам скажешь?
– А она не знает?
– Конечно, знает. Но лучше будет, если ты сам ей сообщишь. Идем в дом.
Дома Вадим провел сына в свой кабинет. Прямо из светлой прихожей на второй этаж вела винтовая резная лестница. Андрей помнил её. Когда он был ещё маленьким, она тонко скрипела и остро пахла свежим деревом. Сейчас этот запах практически не ощущался.
– Вот ещё, – отец открыл шуфлядку письменного стола и достал оттуда коробку из красного дерева с медной защелкой. – Возьми. Это мой.
Андрей, уже догадываясь, что в коробке, осторожно открыл крышку. Да, отцовский пистолет «Дезерт Игл». Он хищно поблескивал из темно-синей бархатной оббивки светлым металлом. И хотя пистолет прошел непростой боевой путь, выглядел как новенький.
– Но ведь нельзя на борт… – тихо произнес Андрей.
– Я тебя научу, как пронести. Пойдем в столовую, Вероника, наверное, уже накрыла стол.
После обеда Андрею пришел вызов – за ним летел вертолет. Срочный сбор экипажа. Уже на трапе вертолета Андрей обнял Веронику и тихо шепнул ей на ухо: «Я вернусь. Вы меня дождитесь».
Вертолет плавно набирал высоту, словно давая Андрею время проститься с родителями. Маленькие фигурки отца и Вероники, прижавшиеся друг к другу плечами, улетали вниз, и казалось, что они оставались одни-одинешеньки на всей Земле, окруженные рекой, лесом, лугом. Они долго смотрели в небо, тоже прощаясь с сыном, будто навсегда.
Глава 1
– Я тоже хочу в космос, – сказал я, – но я там никогда не буду.
– Ну, не надо так говорить. – Толик захотел меня поддержать. – А вдруг все поменяется? И опять страна станет такой же великой, как раньше.
– Моя мама, когда такое слышит, говорит, что это все совковые бредни, – тихо ответил я.
– Разве мечтать о том, чтобы жить в сильной и хорошей стране, это бредни, это плохо?
Мы замолчали. Потрескивали, догорая, уголья, чай в котелке почти кончился, а спать не хотелось.
И тут словно легкое шевеление пробежало по рядам машин. Мы замолчали и замерли. В темноте начали разгораться фары машин. Как свет в кинотеатре, плавно – от слабого тусклого огонька до ярких прожекторных лучей. Все кладбище ожило. Расцветилось белыми фарами, желтыми подфарниками, красными стоп-сигналами. На пожарных машинах замелькали синие огни спецсигналов. От вертолетов прямо в небо устремились столбы белого света. Техника, затаившись, смотрела на нас и на мир своими сияющими глазами.