Новеллы

Саккетти Франко

Услышав бомбарду, Россо пожал плечами и вышел вон, говоря: «Хорошей же монетой уплатили мне эти мои синьоры; если бы мне оказали подобную честь и в других случаях, я мог бы весьма порадоваться».

Приоры смеялись до упаду и поругивали сквозь смех Уберто; в особенности Сальвино, который сказал: «Клянусь богом, Уберто…» [362] А потом они возвращаются, и, чтобы показать, что они наделали удивительных дел, просят послать бомбарды в Петеччо. [363] Я готов утверждать, что сам Аристотель не ответил бы лучше и что в этом дворце не давалось никогда лучшего ответа на подобный вопрос.

362

[362] Далее следует несколько отрывочных фраз: «…всех

людей за ослов, ты найдешь… который устроит тебе таксе, что ты… Уберто сказал: – „нельзя было обойтись…“ „…обществом развлекаются за счет коммуны“.

363

[363] Саккетти ради шутки переделывает имя Питеччо в Петеччо (слово «peto» значит «ветры»), намекая на поступок Уберто.

И рассмеявшиеся приоры думали, что Уберто, пожалуй, не совсем неправ; но Россо они заявили, что исполнят то, о чем он им докладывал, и, кроме того, похвалили его за то, что он хорошо сделал свое дело. Уберто же сказал ему: «Не обращай внимания, Россо, на данный тебе мною ответ, потому что вот уже два дня, как меня одолевали рези в животе; так не думай же о случившемся».

На что Россо отвечал, как подобало, и, прощаясь, заметил: «Все, что облегчает Уберто, облегчает и меня, ведь он принадлежит к числу моих синьоров; ибо дурные вещи нужно не задерживать, а отпускать их на все четыре стороны». И с этими словами он ушел с богом.

Новелла 134

Петруччо из Перуджи, которому его священник объявляет, что распятие является его должником, опрокидывает распятие с топором в руках, требуя от него уплаты ста динариев сторицею; в конце концов, ему уплачивают эти деньги

Жил некогда в Перудже некто по имени Петруччо, [364] человек совершенно особого нрава, очень странный. Стоя каждое воскресенье у обедни в своем приходе, в церкви, носившей имя св. Агапита, он слышал, как священник, делая сбор, говорил по обычаю: «Centum per unum accipietis et possidebitis vi-tam aeternam», [365] и опускал деньги в кружку, которая была прикреплена к основанию распятия. Продолжая, таким образом, ходить к обедне и жертвовать деньги, Петруччо сказал однажды священнику: «Когда же мы получим ее, эту сторицу, которую вы нам обещаете? И кто нам ее даст?»

364

[364] Это имя навеяно Саккетти, быть может, именем отца Андреуччо, которого звали Петро (Декамерон, день II, нов. 5).

365

[365] Вам воздастся сторицею, и вы получите вечную жизнь (лат.).

На что священник ответил: «Господь наш, распятый здесь на кресте, вернет тебе сторицей в любое время, когда ты захочешь, стоит только этого захотеть. Он получает деньги, как ты видишь, потому что я отдаю ему их все, кладя в эту кружку».

Петруччо сказал тогда: «Если так, то ладно».

Проходит месяц, проходит два. Петруччо все рассчитывал, что господь наш соберется уплатить ему сторицей, но час расплаты не приходил, а он, то есть господь наш, которому даны были деньги для уплаты, не трогался с места. Тогда как-то вечером Петруччо сказал себе: «Должник мой, на которого священник мне неоднократно указывал, не расплачивается со мной; больше я ждать не намерен. Мне следует непременно узнать, заплатит ли мне наконец деньги тот должник, о котором мне столько раз говорил священник».

И он берет топор и отправляется в один прекрасный день в церковь прямо к распятию господа нашего и говорит ему: «Верни мне мои деньги».

Господь наш продолжает стоять неподвижно и безмолвно. Тогда Петруччо говорит: «Ты, кажется, смеешься надо мной; но хуже всего, что ты мне не отвечаешь. Клянусь дырами от твоих гвоздей и твоими кишками, ты должен мне уплатить!» и он ударяет топором по кружке, где находились деньги, так сильно, что разбивает ее, и распятие вместе с деньгами падает на пол.

Увидев, что деньги рассыпались по полу, Петруччо собирает их и говорит: «Вот ты мне не верил; так вот как я отделаю тебя, раз ты мне не платишь. Но я еще не получил всего того, что мне следует», и он ушел, захватив десять лир или около того.

Является в церковь священник. Увидев обломки на полу, он обращается к своей ключнице и говорит ей: «Какой черт был здесь? Кружка разбита, деньги украдены, а распятие на полу, хотя о нем я беспокоюсь мало*.

Ключница ответила на это:

«Я видела, как сюда входил Петруччо. Не знаю: может быть, он сделал это».

Священник отправляется тогда к Петруччо и говорит ему: «В церкви у меня, оказывается, проделали такую-то работу, и мне сказали, что ты там был. Не видел ли ты, кто это сделал?».

Петруччо отвечает на это: «Это сделал я»…

Тогда священник спрашивает его: «Но почему же?»

А Петруччо отвечает ему: «Эта расплата по обещаниям, о которых ты мне говорил, кажется тебе таким странным делом? Ты мне тысячу раз обещал, что я получу сторицей и что тот, кого я повалил на пол, должен мне уплатить, а между тем я никак не мог получить от него деньги, и не получил бы, не сделай я того, что сделал, к не будь у меня топора. Но я скажу тебе, что мне остается получить еще много. Если ты не уладишь дела и я не найду плательщика, то ту штуку, которую я разыграл с ним, я разыграю с тобой».

Священник сказал на это: «Ах, дорогой Петруччо! Ты неправильно понял меня: я говорил тебе, что он воздаст тебе сторицей на том свете».

На что Петруччо ответил: «Ты указываешь мне на то, чего я не знаю? Ведь почем я знаю, что там будет на том свете? И к чему мне там будут деньги? Бобы что ли покупать? Если со мной не расплатятся полностью, ты увидишь, что я с тобой сделаю».

Увидев, что он попался и может, таким образом, потерять прихожан, священник столковался с Петруччо и дал ему еще столько же денег, но попросил его никогда больше не жертвовать их. Так тот и сделал.

Таким образом, священник уплатил наличными то, что должен был, по его словам, уплатить на том свете Христос. Случись это и с другими, не пришлось бы говорить: Centum per unum accipietis и т. д.

Новелла 136

Маэстро Альберто доказывает, что флорентийские женщины благодаря своей ловкости – лучшие художники в мире, и притом такие, что превращают каждую дьявольскую фигуру в ангельскую и чудесным образом исправляют уродливые и кривые лица

В городе Флоренции, который всегда был богат людьми необыкновенными, жили несколько живописцев и иных мастеров. Находясь за городом в местности, называемой Сан-Миньято а Монте, где они писали и выполняли какую-то работу в церкви, [366] после обеда у аббата, за которым плотно поели и хорошо выпили, они стали спорить между собой. Один из них, по имени Орканья, [367] бывший главным мастером при известной капелле богоматери, в Орто Сан-Микеле, предложил вопрос: «Кто лучший живописец после Джотто?» По мнению одного, это был Чимабуэ, [368] по мнению другого – Стефано, [369] третьего – Бернардо, [370] четвертого – Буффальмакко. [371] Кто называл одного, кто другого. Находившийся среди них Таддео Гадди [372] сказал: «Было, конечно, много отличных художников, и писали они так, что это казалось не под силу человеческой природе, но мастерство это упало и падает с каждым днем».

366

[366] Т. е. в церкви того же названия.

367

[367] Андреа ди Чоне, по прозвищу Орканья (1308–1358), был известным художником, скульптором, архитектором и поэтом. Его лучшее творение – капелла в Ор Сан Микелр.

368

[368] Чимабуэ (1240–1302) – учитель Джотто.

369

[369] Стефано (1301–1350) – ученик Джотто.

370

[370] Бернардо Дадли (1317–1350).

371

[371] Бонамико ди Кристофано, по прозвищу Буффальмакко. Больше известен как шутник и балагур, чем как художник (довольно посредственный). Умер в бедности в 1340 г

372

[372] Таддео Гидди – ученик Джотто, архитектор и художник. Известен с 1334 по 1366 г. Ему принадлежат фрески в церкви Сан-Миньято аль Монте.