Новеллы
Шрифт:
Так прошло некоторое время, и, так как никто не приносил пойманного сокола, то король велел оповестить, что тот, кто поймает его и доставит королю, получит от него двести франков, а кто не вернет сокола, будет отправлен на виселицу. Так было оглашено, и молва об этом распространилась, и через месяц розысков сокола он был пойман в округе…, где он опустился на дерево, под которым работал на своем участке некий крестьянин. Услышав бубенчики и приблизившись к птице с какими-то нелепыми движениями, он стал показывать ей мозолистую и грубую руку, стремясь приманить ее совершенно необычным способом; и сокол спустился ему на руку. Крестьянину было больно от соколиных когтей, а кроме того, он был крайне озабочен, но, увидя бубенчики с королевскими знаками, он, как человек, у которого было две дочери на выданье и который слышал о королевском указе, хотя и был неопытен в обращении
Тот ответил: «Мне кажется, что так».
Тогда дворецкий, подозвав его, заметил: «Ты его испортишь, если понесешь сам; дай его мне».
Крестьянин ответил ему: «То, что вы говорите, сущая правда, но да будет вам угодно не отнимать у меня того, что судьба мне послала. Я понесу его как только сумею».
Тот старался и просьбами и угрозами получить птицу от крестьянина, но это ему не удавалось, поэтому он сказал: «Ну, слушай! Если ты не хочешь сделать это, то окажи мне услугу. Король ко мне благоволит, я помогу тебе в этом деле чем могу, а ты обещай дать мне половину того, что получишь от короля».
Крестьянин сказал ему: «Ну, ладно», и обещал сделать так.
Старший дворецкий ушел в Париж, а крестьянин, найдя рваную суконную перчатку, послал неподалеку к своему приятелю, развлекавшемуся подобными птицами, чтобы он одолжил ему соколиную шапочку, а затем, покормив сокола и надев на него шапочку, отправился в путь и наконец с большим трудом, потому что ему пришлось нести непривычную ношу и оттого что он, простой крестьянин, поймал такую благородную птицу, явился в Париж к королю. Увидя его, король обрадовался находке сокола и очень смеялся, видя, как мало пристал сокол руке крестьянина. Затем он сказал: «Проси чего хочешь».
Тот ответил: «Монсиньор le roi, [513] этот сокол достался мне в руки, как это было угодно богу, и я принес его как сумел. Дар, о котором я прошу вас, состоит в том, чтобы вы велели мне дать пятьдесят ударов либо палками, либо ремнем».
Король изумился и спросил его о причине такой просьбы. Крестьянин рассказал ему тогда, как такой-то его старший дворецкий взял с него обещание отдать ему половину того, «что ваша милость мне дадите». «Потому – прикажите дать двадцать пять ударов и ему и двадцать пять мне. И хотя я бедный человек и мне нужно было бы от вашей милости кое-что другое для моих двух дочерей на выданье, но я уйду гораздо более довольным, если получу то, о чем я вас прошу, и увижу как дворецкий получит заслуженное, – хотя мне и достанется то же самое, – чем если вы мне дадите ваше серебро и золото».
513
[513] Король (франц.).
Как человек мудрый, король понял слова простого деревенского мужика, решив отпустить его удовлетворенным по справедливости, и сказал, обращаясь к окружающим: «Позовите ко мне моего старшего дворецкого такого-то».
Его тотчас же призвали. Когда он явился пред лицо короля, тот спросил его: «Был ли ты там, где этот человек нашел сокола?» Тот ответил: «Ouy, монсиньор le roi». [514]
Король заметил ему: «Почему же не ты его принес?»
А тот ответил: «Этот крестьянин никак того не хотел».
514
[514] Да… король (франц.).
Король сказал тогда: «Но твоя жадность хотела этого, так как ты желал получить от него половину награды, которую получит он».
Услышав это, крестьянин заметил: «Так оно и было, синьор мой».
«Так вот, я, – сказал король, – назначаю этому крестьянину пятьдесят ударов ремнем по голому телу, из которых ты, по уговору с ним, должен получить двадцать пять».
И он тотчас приказал своему палачу раздеть
И, таким образом, крестьянин ушел, дождавшись всяких успехов, а старший дворецкий – ременных доспехов, потому что он заботился больше о себе, чем о своем короле.
Великим делом была справедливость и мудрость этого короля; но не меньшим делом было то, что от благородного сердца, хотя и живущего в груди простого крестьянина, последовала столь достойная просьба отплатить за алчность человеку, который никогда уже больше не пользовался расположением короля Филиппа, как пользовался им раньше.
Новелла 196
Так как я, кажется, уже начал говорить о справедливых приговорах, то я вспоминаю, насколько правилен был приговор Соломона в отношении двух женщин, которые спорили о ребенке; вспоминаю также и слышанный мною некогда рассказ о человеке, которому приснилось, что ему следует получить двух быков от соседа, которых тот у него отнял; справедливый судья, догадавшись, что он настаивал на своем иске на основании сна, велел привести в полдень, когда солнце светит ярче всего, двух быков и провести их по мосту и пошел вместе с истцом; указав ему на отражение быков в воде, он постановил, что эти быки принадлежат ему и что он может их взять. Так вот, вспоминая все это, я расскажу вкратце о четырех приговорах одного подеста Флоренции, по имени мессер Рубаконте, [515] произнесенных в пользу одного простого и забавного человека по имени Беньяи. [516]
515
[515] Рубаконте да Милано – подеста Флоренции в 1237 и 1238 гг. Его именем был назван мост (ныне Понте Алле Грацие), который начали строить в 1327 г. (ср.: Данте. Чистилище, XII, 102).
516
[516] Об этом персонаже ничего неизвестно.
Подеста этот еще и двух месяцев не исправлял своей должности, когда случилось следующее. Беньяи находился как-то на мосту, который был тогда деревянным; навстречу ему двигалось большое количество всадников и он был вынужден взобраться на деревянные перила, бывшие не особенно широкими. Когда всадники проезжали мимо него, они его столкнули, и он свалился в Арно, упав при этом на одного человека, мывшего себе ноги, и убил его. Родственники умершего велят тотчас же схватить Беньяи и требуют для него перед названным подеста смертного приговора, принимая в соображение, что он убил такого-то. Рассмотрев дело и невзирая на то, что закон гласит: «Убийца должен умереть», подеста возражал обвинителям. И когда они настаивали, говоря, между прочим: «Мы хотим восстановить свою честь», то подеста сказал им: «И я хочу удовлетворить вас и хочу, чтобы вы были отомщены. Путь для этого таков: пусть этот Беньяи пойдет на Арно мыть ноги, туда же, где мыл их умерший, а один из вас, из наиболее близких родственников покойного, пусть станет на перила моста, в том же месте, откуда упал Беньяи, и упадет на него». Родственникам приговор этот не понравился; но они не знали, как на него ответить; они отказались от иска, и Беньяи был оправдан.
Второе дело было такое. У одного крестьянина упал осел, и он, не будучи в состоянии поднять его, попросил Беньяи, чтобы тот подымал осла сзади в то время, как он будет подымать его спереди. Когда Беньяи, взяв животное за хвост, стал тянуть его изо всех сил вверх, хвост остался у него в руках. Хозяин осла, решивший, что он разорен, обратился к названному подеста и предложил ему допросить Беньяи; но подеста, выслушав, как Беньяи ссылается на то, что он считал хвост осла гораздо крепче подвешенным, разразился по этому случаю громким смехом. А хозяин осла сказал Беньяи: «Я не приказывал тебе вырывать ему хвост».