Новеллы
Шрифт:
Теперь Юфрид окончательно убедилась, что перед нею был сам старый король Атли. Стоя на пороге и заслонясь рукой от слепящего солнца, она прямо перед собой видела каменный лик. Из-под нависшего лба на нее смотрели узкие, раскосые глазки, она различала широкий нос и всклокоченную бороду. И этот каменный человек был живым! Он усмехнулся и подмигнул девушке. Страх напал на Юфрид, особенно ее напугали толстые, волосатые ручищи, покрытые буграми каменных мускулов. Чем дольше Юфрид глядела на старого конунга, тем шире он ей улыбался, и наконец приподнял многопудовую руку и помахал девушке. Тут она опрометью бросилась домой.
А
Тённе и Юфрид прожили счастливо много лет. Среди соседей о них шла добрая слава.
— Хорошие люди, — говорили о них. — Глянь, как они друг дружке помогают, вместе работают и ни дня не могут прожить врозь!
Тённе с каждым днем становился сильнее, выносливее и не казался уже таким тугодумом. Похоже было, что Юфрид сделала из него настоящего человека. По большей части она заправляла в доме, но и он, когда хотел, умел ее переупрямить, чтобы поставить на своем.
Юфрид по-прежнему любила шутить и смеяться, вокруг нее всегда было весело. Наряды ее становились с годами все пестрее, лицо сделалось красным, как свекла, но мужу она казалась красавицей.
Они были не так уж бедны, как большинство людей этого состояния. Кашу заправляли маслом, не мешали в хлеб кору и мякину, и в кружку всегда могли налить пенистое багульниковое пиво. Стадо коз и овец давало хороший приплод, так что можно было и мясцом себя побаловать.
Однажды Тённе нанялся раскорчевать поле одному крестьянину из долины. Поглядев на то, как весело и дружно они с женой работают, хозяин тоже, как и все, подумал: «Глянь-ка, вот это — добрые люди!»
У этого крестьянина незадолго перед тем умерла жена и оставила ему полугодовалого младенца. И вот он попросил Тённе и Юфрид взять его сыночка к себе на воспитание.
— Ребенок мне очень дорог, — сказал отец. — Поэтому-то я и хочу отдать его вам — вы люди добрые.
Своих детей у Тённе и Юфрид не было, поэтому им в самую пору было взять чужого. Они согласились, не раздумывая, рассчитав, что это сразу сулит им большую выгоду, и вдобавок они на старости лет будут хорошо обеспечены, имея приемного сына.
Однако ребенок у них недолго прожил. Году не прошло, как он уже умер. Многие говорили, что виноваты были приемные родители, потому что пока он к ним не попал, то был на редкость здоровеньким. Никто не думал обвинять Тённе и Юфрид, что они намеренно его уморили; люди считали, что они просто взялись не за свое дело. Им не хватило ума и любви, чтобы ухаживать за ребенком, как следует. Оба привыкли думать и заботиться только о себе, и им недосуг было нянчиться с дитятей. Днем они вместе шли на работу, а ночью желали хорошенько выспаться. Они все воображали, что малыш их объедает, и жадничали, жалея для него молока. Но это вовсе не означает, что они сознательно обижали ребенка. Они-то думали, что нежно о нем заботятся, как настоящие родители, и считали даже напротив, что, взяв приемного сына, навязали себе на шею лишнюю обузу. Когда ребенок умер,
Обыкновенно женщины обожают возиться с младенцем, это для них радость и счастье, но у Юфрид был такой муж, которому требовалась материнская забота, ей и без ребенка было кого пестовать, поэтому она не скучала о детях. Другие женщины радуются, наблюдая за тем, как не по дням, а по часам растут и набираются ума их детки; Юфрид радовалась, глядя на то, как умнеет и мужает ее Тённе; она любила украшать и прибирать свой дом, радовалась приросту своего стада и с удовольствием трудилась в поле, под которое они вскопали участок целины.
Юфрид пришла на двор к крестьянину и сообщила ему, что его сын умер. Услышав это, он сказал:
— Вот и со мной случилось, как с тем человеком, который стелил себе перину помягче, а как лег, так и провалился на голые доски. Вот и я тоже — берег сыночка, да, видать, перестарался. Хотел, как лучше, а он взял да и помер!
Отец так опечалился, что Юфрид, слыша его слова, сама залилась горючими слезами:
— И за что только Господь попустил, чтобы ты отдал нам своего сына! — сказала она. — Мы слишком бедные люди. Не пожилось ему у нас.
— Я совсем не то хотел сказать, — возразил крестьянин. — Скорей уж мне думается, что вы его забаловали. Однако не хочу никого винить, ибо жизнь и смерть в руке Господа. А теперь я хочу справить по моему сыну такие богатые поминки, как если бы он был взрослым мужчиной. И вас с Тённе я тоже приглашаю на поминальный пир. Так что сами видите — я против вас зла не таю.
Спустя немного Тённе и Юфрид пришли на поминки. Им оказали хороший прием, ни одного худого слова они не услышали. Ходили, правда, разные толки, потому что женщины, которые обмывали тельце, будто бы сказывали, что мертвый ребеночек был таким заморышем, что даже жалко было смотреть. Однако в этом могла быть виновата болезнь. Никто не решался осуждать приемных родителей, которых все знали за хороших людей.
Несколько дней Юфрид много плакала, особенно после того, как наслушалась других женщин, у которых только и разговоров было, как они ночей не спят и день-деньской трудятся, обихаживая своих младенцев. Юфрид обратила внимание, что на поминках женщины все время толковали между собой о детях. Иные в них настолько души не чаяли, что без конца перебирали друг перед дружкой ребяческие игры и словечки. Юфрид бы тоже порассказала о своем муже, да большинство женщин о мужьях и не заговаривали.
И вот поздно вечером воротились Тённе и Юфрид домой с поминок и сразу же легли спать. Но едва они уснули, как послышалось тихое, жалобное хныканье.
«Это — ребенок», — подумали муж и жена, рассердившись спросонья, что он их растревожил. Но тут же так и вскочили, словно ошпаренные. Ребенок-то помер! Кому же тут было хныкать? Очнувшись по-настоящему, они ничего больше не услышали, но едва начинали задремывать, все повторялось сначала — опять слышалось жалобное хныканье. Какие-то маленькие ножки нетвердой походкой взбирались за дверью на каменное крыльцо, маленькая ручка шарила по двери, которая не отворялась, и дитя, повозившись под дверью, брело, шатаясь и плача, вдоль стены, пока не останавливалось напротив того места, где они спали. Когда супруги разговаривали и даже просто сидели молча, они ничего не слышали, но как только ложились спать, сразу же раздавались отчетливые шаги и тихое всхлипывание.