Новенькая не для меня

Дорофеева Тина

— Ух ты, — и вот чувствую, что этой фразой она только разбудила азарт Антона.

Потому что он не из тех, кто просто так дает заднюю после одной фразы. Сколько раз я видела, как многие девчонки потом сами за ним таскались, но ему было уже неинтересно. Для него погоня в кайф, а сами отношения ему до одного места.

— Она учится с нами в классе, — бормочу я и ловлю на себе удивленный взгляд друга.

— Да ну? Ты меня накалываешь. Я бы её запомнил.

— Её не было на уроке, неважно себя почувствовала, — выговариваю

и тут же жалею.

Хищный взгляд начинает сканировать меня.

— А ты откуда знаешь? Вы с ней подруги, что ли?

— О нет, вот уж точно не с ней дружить.

— Откуда ты тогда знаешь? — не отлипает друг.

— Забудь.

— Нет уж, подруга, колись. Как её зовут?

— Ника. Мы живем в одной комнате.

— Вау, — глаза Антона сверкают, — мне нужен её номер.

Мотаю головой.

— Даже не думай, я тут тебе не помощник. Сам, Антоша, если хочешь в это вляпаться.

— В смысле вляпаться? — друг хмурится.

— Сам узнаешь.

Из меня вырывается нервный смешок. В памяти проматываются все стычки с Никой, и я мысленно даже жалею Антона.

— Ты-то себе вон мажорчика окучила, — продолжает друг, осматривая просторный школьный коридор.

— Ещё слово, и я тебя ударю по твоей смазливой рожице, — утыкаю палец ему в грудь.

А у самой снова ком подкатывает. Ощущение тошнотворное никак не отпускает. Сглатываю несколько раз, но перед глазами все плывет от несдержавшихся слез.

А это он всего лишь упомянул Ярослава, а меня вот так подкосило.

Черт, ну я же держалась. Что началось-то?

В груди неприятно щемит от ощущения тоски. Хотя откуда это все? Чувствую, что это конец?

— Эй, мелкая, ты что? — округляет глаза Антон.

— Ничего, — шмыгаю и зажмуриваюсь.

Тут же оказываюсь прижатой к надежной и знакомой груди и отпускаю контроль. Утыкаюсь лицом в футболку Антона и стону.

— Блин, ты из-за мажора своего, что ли? Что он тебе уже успел сделать?

— Его зовут Ярослав, — приглушенно бубню.

— Да хоть Святослав, мне по боку, если ты сейчас плачешь из-за него, мелкая, то ты знаешь, что мне ничего не стоит пойти и прикопать его в палисаднике. Я видел, тут есть, — он нервничает, когда он начинает нести такую чушь, значит, он нервничает.

— Я сейчас, — голос приглушает его футболка, но я никак не могу подавить бесконечные всхлипы.

— Блин, завязывай реветь. Ты не ревела, даже когда травму заработала, — Антон стискивает меня ещё крепче, и это немного облегчает тупую боль в груди.

Громко шмыгаю и поднимаю глаза, врезаясь в карий взгляд, направленный на нас.

Земля уходит из-под ног, когда в этих глазах вспыхивает ярость. Ярослав стискивает кулаки и не спускает глаз с нас с Антоном. Вздрагиваю. Антон замечает перемены и отстраняется. Прослеживает за моим взглядом и шумно выдыхает.

— Ну, хочешь, я с ним поговорю, и мы все выясним как пацаны.

Испуганно

мотаю головой, потому что… черт, я прекрасно понимаю, что они оба очень вспыльчивы и им ничего не стоит сцепиться.

— Я все же поговорю. Замри, Зимина.

Ну кто б меня послушал!

Антон отходит от меня, а я думаю, что сейчас очень подходящий момент, чтобы просто убежать и не видеть, как эти двое будут разбираться из-за мнительности Ярослава.

Глава 46

Ярослав

При виде того, как Снежинку зажимает этот белобрысый смертник, хочется перевернуть стоящий рядом автомат с напитками. И я уже даже тяну руку, но одергиваю себя.

Кто дал ему право вот так вламываться в наши отношения?

Растираю грудь в месте, где находится сердце. Та нестерпимо жжет после недавней ссоры со Снежинкой. Вижу её покрасневший носик и красные глаза и чувствую себя последним гадом. Что заставил плакать из-за своей ревности.

Он отлипает от моей девушки. Все ещё моей же? Я на это надеюсь.

Двигает в мою сторону, пока Снежинка испуганно хлопает ресницами и бегает глазами между нами.

Сжимаю и разжимаю кулаки, чтоб унять бурю внутри. Решаю дать ему минутку, прежде чем врежу ему за то, что он руки распустил и тронул чужое.

— Эй, Бородин, вбей в свою башку, что у меня и Снежи ничего не было и быть не может. Затолкай свою пламенную ревность в дальний угол. Она для меня как сестра, усеки это раз и навсегда. И если ты не сможешь ее обеспечить счастливыми улыбками, а наградишь только слезами, будешь иметь дело со мной. Если это сейчас не дойдет до тебя через уши, я через нос тебе это буду вбивать!

Его счастье, что эту речь слышу только я, иначе…

— Твое счастье, что ты дорог девушке, которая дорога мне. Иначе за такую пламенную речь я бы тебя в пол закатал.

Антон усмехается и складывает руки на груди. Перехлестываемся взглядами, но я первый отвожу взгляд, потому что мне нужно видеть не этого белобрысого, а свою девочку.

Меня отвлекает звук открываемой двери, которая ведет в крыло администрации, и я вижу, как оттуда выходят директор и мой отец.

Сглатываю, пытаюсь понять, какого черта тут забыл родитель и почему не сказал мне. Но немного отпускает, когда за ними выходит ещё четверо таких же «костюмчиков».

Значит, отец тут не по мою душу.

Директор что-то обсуждает с моим отцом. А я как идиот пытаюсь прочитать по губам, что они там так активно обсуждают. Отец кивает и хмурится. Поднимает взгляд и наталкивается на меня. Кивает уже мне.

От небольшой группы отделяется, если мне не изменяет память, министр образования и идет по направлению к нам.

— Твою ж, — выдыхает все ещё стоящий рядом со мной Антон, — его-то зачем сюда понесло?

— Антон, сынок, ну как на новом месте?