Добрынюшке-то матушка говаривала,Да Никитичу-то матушка наказывала:«Ты не езди-ка далече во чисто поле,На ту на гору да Сорочинскую,Не топчи-ка ты младыих змеенышей,Ты не выручай-ка полонов да русскиих,Не куплись, Добрыня, во Пучай-реке –Пучай-река очень свирепая,Середняя-то струйка как огонь сечет».Добрыня своей матушки не слушался,Как он едет далече во чисто полеНа ту на гору на Сорочинскую.Потоптал он младыих змеенышей,Повыручал он полонов да русскиих.Богатырско его сердце распотелося,Распотелося сердце, нажаделося.Он приправил своего добра коня,Он добра коня, да ко Пучай-реке.Он слезал, Добрыня, со добра коня,Да снимал Добрыня платье цветное,Он забрел за струечку за первую,Да забрел за струечку за среднюю,Говорил сам да таково слово:«Мне, Добрынюшке, матушка говаривала,Мне, Никитичу, маменька наказывала:Что не езди-ка далече во чисто поле,На ту на гору
на Сорочинскую,Не топчи-ка младыих змеенышей,Не выручай полонов да русскиихИ не куплись, Добрыня, во Пучай-реке, –Пучай-река очень свирепая,Середняя струйка как огонь сечет.А Пучай-река она кротка-смирна,Она будто лужа-то дождевая!»Не успел Добрыня словца смолвити –Ветра нет, да тучу наднесло,Тучи нет, да будто дождь дождит,А дождя-то нет, да только гром гремит,Гром гремит да свищет молния.Как летит змеище ГорынищеО тыех двенадцати о хоботах.Добрыня той Змеи не приужахнется,Говорит Змея ему проклятая:«Ты теперь, Добрыня, во моих руках!Захочу – тебя, Добрыню, теперь потоплю,Захочу – тебя, Добрыню, теперь съем-сожру,Захочу – тебя, Добрыню, в хобота возьму,В хобота возьму, Добрыню во нору снесу».Припадает Змея ко быстрой реке,А Добрынюшка плавать горазд ведь был:Он нырнет на бережок на тамошний,Он нырнет на бережок на здешний.Нет у Добрынюшки добра коня,Да нет у Добрыни платьев цветныих, –Только лежит один пухов колпак,Пухов колпак да земли Греческой,По весу тот колпак да целых три пуда.Как ухватил он колпак земли Греческой,Да шибнет во Змею во проклятую,Он отшиб Змее двенадцать хоботов.Тут упала Змея да во ковыль-траву.Добрынюшка на ножку поверток был,Скочит он на змеиные да груди белые.На кресте у Добрыни был булатный нож,Хочет он распластать ей груди белые,А Змея ему, Добрыне, взмолится:«Ой ты Добрыня сын Никитинич!Мы положим с тобой заповедь великую:Тебе не ездити далече во чисто поле,На ту на гору на Сорочинскую,Не топтать больше младыих змеенышей,Не выручать полонов да русскиих,Не купаться тебе, Добрыня, во Пучай-рекеИ мне не летать да на Святую Русь,Не носить людей мне больше русскиих,Не копить мне полонов да русскиих».Он повыпустил Змею как с-под колен своих,Поднялась Змея да вверх под облаку.Случилось ей лететь да мимо Киев-града,Увидала он Князеву племянницу,Молоду Забаву дочь Путятичну,Идучиcь по улице по широкой.Тут припала Змея да ко сырой земле,Захватила она Князеву племянницу,Унесла во нору во глубокую.Тогда солнышко Владимир стольнокиевскийПо три дня да тут билич кликал,А билич кликал да славных рыцарей,Кто бы мог съездить далече во чисто полеНа ту на гору на Сорочинскую,Сходить во нору да во глубокуюДостать его, Князеву племянницу,Молоду Забаву дочь Путятичну.Говорил Алешенька Левонтьевич:«Ах ты солнышко Владимир стольнокиевский!Ты накинь-ка эту службу да великуюНа того Добрыню на Никитича:У него ведь со Змеею заповедь положена,Что ей не летать на Святую Русь,А ему не ездить далече во чисто поле,Не топтать-то младыих змеенышейДа не выручать полонов русскиих, –Так возьмет он Князеву племянницуМолоду Забаву дочь ПутятичнуБез бою, без драки-кроволития».Тут солнышко Владимир стольнокиевскийКак накинул ату службу да великуюНа того Добрыню Никитича –Ему съездить далече во чисто полеИ достать ему Князеву племянницу,Молоду Забаву дочь Путятичну.Он пошел домой, Добрыня, закручинился,Закручинился Добрыня, запечалился.Встречает его да родна матушка,Честна вдова Ефимья Александровна:«Ой ты рожоно мое дитятко,Молодой Добрыня сын Никитинич!Ты что с пиру невесел идешь?Знать, место было тебе не по чину,Знать, чарой на пиру тебя приобнесли,Аль дурак над тобой насмеялся-де?»Говорил Добрыня сын Никитинич:«Ой ты государыня родна матушка,Ты честна вдова Ефимья Александровна!Место было мне да по чину,Чарой на пиру меня не обнесли,Дурак-то надо мной не насмеялся ведь:А накинул службу да великуюСолнышко Владимир стольнокиевский,Что съездить далече во чисто поле,На ту на гору да на высокую,Мне сходить во нору во глубокую,Мне достать-то Князеву племянницу,Молоду Забаву дочь Путятичну».Говорит Добрыне родна матушка,Честна вдова Ефимья Александровна:«Ложись-ка спать да рано с вечера […],Мудренее утро будет вечера».Он вставал по утречку ранешенько,Умывался да он белешенько,Снаряжался он хорошохонько,Да идет на конюшню на стоялую.А берет в руки узду он да тесмяную,А берет он дедушкова да ведь добра коня,Он поил Бурка питьем медвяныим,Он кормил пшеной да белояровой,Седлал Бурка в седлышко черкасское,Он потнички да клал на потнички,Он на потнички да клал войлочки,Клал на войлочки черкасское седлышко,Всё подтягивал двенадцать тугих подпругов.Он тринадцатый клал да ради крепости,Чтобы добрый конь с-под седла не выскочил,Добра молодца в чистом поле не вырутил.Подпруги были шелковые,А шпеньки у подпруг все булатные,Пряжки у седла да красна золота.Тот шелк не рвется, булат не трется,Красно золото не ржавеет,Молодец на коне сидит, да сам не стареет.Поезжал Добрыня сын Никитинич.На прощанье ему матушка плетку подала,Сама говорила таково слово:«Как будешь далече во чистом поле,На той на горе да на высокия,Потопчешь младыих змеенышей,Повыручишь полонов да русскиих,Как тыи-то младые змеенышиПодточат у Бурка они щеточки,Что не может больше Бурушко доскакивать,А змеенышей от ног да он отряхивать, –Ты возьми-ка эту плеточку шелковую,А ты бей Бурка да промежу ноги,Промежу ноги, да промежу уши,Промежу
ноги да межу задние.Станет твой Бурушко поскакивать,Змеенышей от ног да он отряхивать,Ты притопчешь всех до единого».Как будет – он далече во чистом поле,На той на горе да на высокой,Потоптал он младыих змеенышей.Как те ли младые змеенышиПодточили у Бурка они щеточки,Что не может больше Бурушко поскакивать,Змеенышей от ног да он – отряхивать.Тут молодой Добрыня сын НикитиничБерет он плеточку шелковую,Он бьет Бурка да промежу уши,Промежу уши, да промежу ноги,Промежу ноги, да между задние.Тут стал его Бурушко поскакивать,А змеенышей от ног да он отряхивать,Притоптал он всех до единого.Выходила Змея она проклятаяИз той из норы из глубокой,Сама говорила таково слово:«Ах ты эй, Добрынюшка Никитинич!Ты, знать, порушил свою заповедь.Зачем стоптал младыих змеенышей,Почто выручал полоны да русские?»Говорил Добрыня сын Никитинич:«Ах ты эй, Змея да ты проклятая!Черт ли тя нес – да через Киев-град!Ты зачем взяла Князеву племянницу,Молоду Забаву дочь Путятичну?Ты отдай же мне Князеву племянницу:Без бою, без драки-кроволития!»Тогда Змея она проклятаяГоворила-то Добрыне да Никитичу:«Не отдам я тебе князевой племянницыБез бою, без драки-кроволития!»Заводила она бой-драку великую.Они дрались трои суточки,Но не мог Добрыня Змею перебить.Хочет тут Добрыня от Змеи отстать,Как с небес Добрыне глас гласит:«Молодой Добрыня сын Никитинич!Дрался со Змеей ты трои суточки,Подерись со Змеею еще три часа:Ты побьешь Змею да ту проклятую!»Он подрался со Змеею еще три часа,Он побил Змею да ту проклятую.Та Змея она кровью пошла.Стоял у Змеи он трои суточки,Не мог Добрыня крови переждать.Хотел Добрыня от крови отстать,С небес Добрыне опять глас гласит:«Ах ты эй, Добрыня сын Никитинич!Стоял у крови ты трои суточки,Постой у крови да еще три часа.Бери свое копье да бурзамецкоеИ бей копьем да во сыру землю,Сам копью да проговаривай:Расступись-ка, матушка сыра земля,На четыре расступись да ты на четверти!Ты пожри-ка эту кровь да всю змеиную!»Расступилась тогда матушка сыра земля,Пожрала она кровь да всю змеиную.Тогда Добрыня во нору пошел,Во те во норы да во глубокие.Там сидят сорок царей, сорок царевичей,Сорок королей да королевичей,А простой-то силы той и смету нет.Тогда Добрынюшка НикитиничГоворил-то он царям да он царевичамИ тем королям да королевичам:«Вы идите нынь туда, откель принесены.А ты, молода Забава дочь Путятична,Для тебя я эдак теперь странствовал,Ты поедем-ка ко граду ко Киеву,Ай ко ласковому князю ко Владимиру».
Повесть о Петре и Февронии
Есть в Русской земле город, называемый Муром. Рассказали мне, что правил им когда-то добрый князь по имени Павел. Ненавидя всякое добро в роде человеческом, дьявол наслал в терем княгини Павловой летучего змея – обольщать ее на блуд. Когда находило на нее это наваждение, она видела его таким, каков он есть, а всем, кто входил в это время к княгине, представлялось, что это князь сидит со своею женою. Прошло немало времени, и жена князя Павла не утаила, рассказала мужу все, что было с нею, потому что змей тот уже насиловал ее.
Князь задумался, что сделать со змеем, и не мог придумать. Потом сказал жене:
– Сколько ни думаю, не могу придумать, как мне справиться с этим нечистым духом. Я той смерти не знаю, какую ему можно учинить. Вот как мы сделаем. Когда будет он с тобою говорить, спроси-ка ты хитро и лукаво его самого об этом, не знает ли этот оборотень-змей, от чего ему смерть суждена. Если ты это узнаешь и нам поведаешь, то не только избавишься от его гнусного дыхания и осквернения, о котором мерзко и говорить, но и в будущей жизни умилостивишь к себе неподкупного судию – Христа!
Княгиня обрадовалась словам своего мужа и подумала: «Хорошо, когда б это сбылось».
Вот прилетел к ней оборотень-змей, она заговорила с ним о том, о другом льстиво и лукаво, храня в памяти своей добрый умысел, и, когда он расхвастался, спросила смиренно и почтительно, восхваляя его:
– Ты ведь все знаешь, наверное, и то знаешь, какова и от чего суждена тебе кончина?
И тут великий обманщик сам был обманут лестью красивой женщины, – и сам не заметил, как выдал свою тайну:
– Смерть мне суждена от Петрова плеча, от Агрикова меча!
Княгиня, услышав эту загадку, твердо запомнила ее, когда змей улетел, пересказала мужу, как он ей ответил. Князь выслушал и задумался, что это значит: «Смерть от Петрова плеча, от Агрикова меча?»
Был у него родной брат, князь, по имени Петр. Призвал он его в ближайшие дни и рассказал о змее и его загадке. Князь Петр, услышав, что змей назвал его именем того, кто с ним покончит, мужественно решился одолеть его. Но смущала его мысль, что ничего не знает об Агрикове мече.
Он любил молиться в малолюдных церквах. Пришел он как-то один в загородную церковь Воздвижения, что в женском монастыре. Тут подошел к нему подросток, служка церковный, и сказал:
– Князь! Хочешь, покажу тебе Агриков меч?
Тотчас вспомнил князь о своем решении и поспешил за служкой:
– Где он, дай взгляну!
Служка повел его в алтарь и показал щель в алтарной стене между кирпичами: в глубине щели лежал меч. Доблестный князь Петр достал этот меч и вернулся в княжий двор. Рассказал он брату, что теперь он уже готов, и с того дня ждал удобного времени – убить летучего змея.
Он каждый день приходил спросить о здравии брата своего и заходил потом к снохе по тому же чину.
Раз побывал он у брата и сразу от него пошел на княгинину половину. Вошел и видит: сидит с княгинею брат, князь Павел. Вышел он от нее и повстречал одного из свиты князя:
– Скажи мне, что за чудо такое: вышел я от брата к снохе моей, оставил его в своей светлице и нигде не задержался, а вхожу к княгине, он там сидит; изумился я, как же он раньше меня успел туда?
Приближенный князя отвечает:
– Не может этого быть, господин мой! Никуда не отлучался князь Павел из покоев своих, когда ты ушел от него!
Тогда князь Петр понял, что это колдовство лукавого змея. Пошел опять к старшему брату и спрашивает:
– Когда ты вернулся сюда? Я от тебя вот только что ходил в покой княгини твоей, нигде ни на минуту не задерживался и, когда вошел туда, увидел тебя рядом с нею. Я был изумлен, как ты мог оказаться там раньше меня. Оттуда сразу же пошел я сюда, а ты опять, не понимаю, как опередил меня и раньше меня здесь оказался.
Тот же говорит:
– Никуда я из горницы своей не выходил, когда ты ушел к княгине, и сам у нее не был.
Тогда князь Петр объяснил:
– Это чары лукавого змея: он передо мною принимает твой образ, чтобы я не подумал убить его, почитая тебя, своего брата. Теперь уж ты отсюда никуда не выходи, а я пойду туда биться со змеем, и если бог поможет, так и убью лукавого змея.
Взял он заветный Агриков меч и пошел в покои своей снохи, опять увидел возле нее змея в образе брата, но теперь он был уже твердо уверен, что это не брат, а оборотень-змей, и поразил его мечом. В тот же миг змей принял свой настоящий вид, забился в предсмертных судорогах и издох. Но струи крови чудовища обрызгали тело князя Петра, и от этой поганой крови он покрылся струпьями, потом язвами и тяжело заболел. Он призывал всех врачей своего княжества, чтобы исцелили его, но ни один не мог его вылечить.
Прослышал он, что в Рязанской земле много лекарей, и велел отвезти себя туда, потому что болезнь его очень усилилась и он не мог уже сидеть на коне. Привезли его в Рязанскую землю, и разослал он свою дружину во все концы искать лекарей.
Один из его дружинников завернул в деревню Ласково. Подъехал он к воротам какого-то дома, – никого не видно; взошел на крыльцо, – словно никто и не слышит; открыл дверь и глазам не верит: сидит за ткацким станом девушка, одна в доме, а перед нею скачет-играет заяц. И молвит девушка:
