Новейшая хрестоматия по литературе. 7 класс

Сборник

Зеленый шум [56]

(В сокращении)

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!Играючи расходитсяВдруг ветер верховой:Качнет кусты ольховые,Подымет пыль цветочную,Как облако: все зелено,И воздух, и вода!Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!Как молоком облитые,Стоят сады вишневые,Тихохонько шумят;Пригреты теплым солнышком,Шумят повеселелыеСосновые леса;А рядом новой зеленьюЛепечут песню новуюИ липа бледнолистая,И белая березонькаС зеленою косой!Шумит тростинка малая,Шумит высокий клен…Шумят они по-новому,По-новому, весеннему…Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

56

Так народ называет пробуждение природы весной. (Прим. авт.)

Калистрат

Надо мной певала матушка,Колыбель мою качаючи:«Будешь счастлив, Калистратушка!«Будешь жить ты припеваючи!»И сбылось, по воле божией,Предсказанье моей матушки:Нет богаче, нет пригожее,Нет нарядней Калистратушки!В ключевой воде купаюся,Пятерней чешу волосыньки,Урожаю дожидаюсяС непосеянной полосыньки!А хозяйка занимаетсяНа нагих детишек стиркою,Пуще мужа наряжается –Носит лапти с подковыркою!..

* * *

Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.Говори же, когда ты сердита,Всё, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир и скорее наскучит.Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с нее долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…

* * *

Надрывается сердце от муки,Плохо верится в силу добра,Внемля в мире царящие звукиБарабанов, цепей, топора.Но люблю я, весна золотая,Твой сплошной, чудно-смешанный шум;Ты ликуешь, на миг не смолкая,Как дитя, без заботы и дум.В обаянии счастья и славы,Чувству жизни ты вся предана, –Что-то шепчут зеленые травы,Говорливо струится волна;В стаде весело ржет жеребенок,Бык с землей вырывает траву,А в лесу белокурый ребенок –Чу! кричит «Парасковья, ау!»По холмам, по лесам, над долинойПтицы севера вьются, кричат,Разом слышны – напев соловьиныйИ нестройные писки галчат,Грохот тройки, скрипенье подводы,Крик лягушек, жужжание ос,Треск кобылок, – в просторе свободыВсе в гармонию жизни слилось…Я наслушался

шума иного…Оглушенный, подавленный им,Мать-природа! иду к себе сноваСо всегдашним желаньем моим –Заглуши эту музыку злобы!Чтоб душа ощутила покойИ прозревшее око могло быНасладиться твоей красотой.

Орина, мать солдатская

День-деньской моя печальница,В ночь – ночная богомолица,Векова моя сухотница…Из народной песни

Чуть живые, в ночь осеннююМы с охоты возвращаемся,До ночлега прошлогоднего,Славу богу, добираемся.– Вот и мы! Здорово, старая!Что насупилась ты, кумушка!Не о смерти ли задумалась?Брось! пустая это думушка!Посетила ли кручинушка?Молви – может и размыкаю.И поведала ОринушкаМне печаль свою великую.– Восемь лет сынка не видела,Жив ли, нет – не откликается,Ужь и свидеться не чаяла,Вдруг сыночек возвращается.Вышло молодцу в бессрочные…Истопила жарко банюшку,Напекла блинов Оринушка,Не насмотрится на Ванюшку!Да не долги были радости.Воротился сын больнехонек,Ночью кашель бьет солдатика,Белый плат в крови мокрехонек!Говорит: «поправлюсь, матушка!»Да ошибся – не поправился,Девять дней хворал Иванушка,На десятый день преставился…»Замолчала – не прибавилаНи словечка, бесталанная.– Да с чего же привязаласяК парню хворость окаянная?– Хилый, что ли, был с рождения?..Встрепенулася Оринушка:«Богатырского сложения,Здоровенный был детинушка!Подивился сам из ПитераГенерал на парня этого,Как в рекрутское присутствиеПривели его раздетого…На избенку эту бревнышкиОн один таскал сосновые…И вилися у ИванушкиРусы кудри как шелковые…»И опять молчит несчастная…– Не молчи – развей кручинушку!Что сгубило сына милого –Чай спросила ты детинушку? –«Не любил, сударь, рассказыватьОн про жизнь свою военную,Грех мирянам-то показыватьДушу – богу обреченную!Говорить – гневить всевышнего,Окаянных бесов радовать…Чтоб не молвить слова лишнего,На врагов не подосадовать,Немота перед кончиноюПодобает христианину.Знает бог, какие тягостиСокрушили силу Ванину!Я узнать не добивалася.Никого не осуждаючи,Он одни слова утешныеГоворил мне, умираючи.Тихо по двору похаживалДа постукивал топориком,Избу ветхую облаживал,Огород обнес забориком;Перекрыть сарай задумывал.Не сбылись его желания:Слег – и встал на ноги резвыеТолько за день до скончания!Поглядеть на солнце красноеПожелал, – пошла я с Ванею:Попрощался со скотинкою,Попрощался с ригой, с банею.Сенокосом шел – задумался,– Ты прости, прости, полянушка,Я косил тебя во младости! –И заплакал мой Иванушка!Песня вдруг с дороги грянула,Подхватил, что было голосу– «Не белы снежки», закашлялся,Задышался – пал на полосу!Не стояли ноги резвые,Не держалася головушка!С час домой мы возвращалися…Было время – пел соловушка!Страшно в эту ночь последнююБыло: память потерялася,Всё ему перед кончиноюСлужба эта представлялася.Ходит, чистит амуницию,Набелил ремни солдатские,Языком играл сигналики,Песни пел – такие хватские!Артикул ружьем выкидывал,Так, что весь домишка вздрагивал;Как журавль стоял на ноженькеНа одной – носок вытягивал.Вдруг метнулся… смотрит жалобно…Повалился – плачет, кается,Крикнул «ваше благородие!»Ваше!»… вижу – задыхается:Я к нему. Утих, послушался –Лег на лавку. Я молилася:Не пошлет ли бог спасение?..К утру память воротилася,Прошептал: «прощай, родимая!Ты опять одна осталася!..»Я над Ваней наклонилася,Покрестила, попрощалася,И погас он словно свеченькаВосковая, предыконная…»Мало слов, а горя реченька,Горя реченька бездонная!..

Перед дождем

Заунывный ветер гонитСтаю туч на край небес.Ель надломленная стонет,Глухо шепчет темный лес.На ручей, рябой и пестрый,За листком летит листок,И струей сухой и остройНабегает холодок.Полумрак на всё ложится;Налетев со всех сторон,С криком в воздухе кружитсяСтая галок и ворон.Над проезжей таратайкойСпущен верх, перёд закрыт;И «пошёл!» – привстав с нагайкой,Ямщику жандарм кричит…

Саша

1

Словно как мать над сыновней могилой,Стонет кулик над равниной унылой,Пахарь ли песню вдали запоет –Долгая песня за сердце берет;Лес ли начнется – сосна да осина…Не весела ты, родная картина!Что же молчит мой озлобленный ум?..Сладок мне леса знакомого шум,Любо мне видеть знакомую ниву –Дам же я волю благому порывуИ на родимую землю моюВсе накипевшие слезы пролью!Злобою сердце питаться устало –Много в ней правды, да радости мало;Спящих в могилах виновных тенейНе разбужу я враждою моей.Родина-мать! я душою смирился,Любящим сыном к тебе воротился.Сколько б на нивах бесплодных твоихДаром ни сгинуло сил молодых,Сколько бы ранней тоски и печалиВечные бури твои ни нагналиНа боязливую душу мою –Я побежден пред тобою стою!Силу сломили могучие страсти,Гордую волю погнули напасти,И про убитую музу моюЯ похоронные песни пою.Перед тобою мне плакать не стыдно,Ласку твою мне принять не обидно –Дай мне отраду объятий родных,Дай мне забвенье страданий моих!Жизнью измят я… и скоро я сгину…Мать не враждебна и к блудному сыну:Только что ей я объятья раскрыл –Хлынули слезы, прибавилось сил.Чудо свершилось: убогая ниваВдруг просветлела, пышна и красива,Ласковей машет вершинами лес,Солнце приветливей смотрит с небес.Весело въехал я в дом тот угрюмый,Что, осенив сокрушительной думой,Некогда стих мне суровый внушил…Как он печален, запущен и хил!Скучно в нем будет. Нет, лучше поеду,Благо не поздно, теперь же к соседу,И поселюсь среди мирной семьи.Славные люди – соседи мои;Славные люди! Радушье их честно,Лесть им противна, а спесь не известна.Как-то они доживают свой век?Он уже дряхлый, седой человек,Да и старушка не многим моложе.Весело будет увидеть мне тожеСашу, их дочь… Недалеко их дом.Все ли застану по-прежнему в нем?

2

Добрые люди, спокойно вы жили,Милую дочь свою нежно любили.Дико росла, как цветок полевой,Смуглая Саша в деревне степной.Всем окружив ее тихое детство,Что позволяли убогие средства,Только развить воспитаньем, увы!Эту головку не думали вы.Книги ребенку – напрасная мука,Ум деревенский пугает наука;Но сохраняется дольше в глушиПервоначальная ясность души,Рдеет румянец и ярче, и краше…Мило и молодо дитятко ваше, –Бегает живо, горит как алмазЧерный и влажный, смеющийся глаз,Щеки румяны, и полны, и смуглы,Брови так тонки, а плечи так круглы:Саша не знает забот и страстей,А ужь шестнадцать исполнилось ей…Выспится Саша, поднимется рано,Черные косы завяжет у станаИ убежит, и в просторе полейСладко и вольно так дышится ей.Та ли, другая пред нею дорожка –Смело ей вверится бойкая ножка;Да и чего побоится она?..Все так спокойно; кругом тишина,Сосны вершинами машут приветно,Кажется, шепчут, струясь незаметно,Волны, под сводом зеленых ветвей:«Путник усталый! бросайся скорейВ наши объятья: мы добры и радыДать тебе, сколько ты хочешь, прохлады».Полем идешь – все цветы да цветы,В небо глядишь – с голубой высотыСолнце смеется… Ликует природа!Всюду приволье, покой и свобода;Только у мельницы злится река:Нет ей простора… неволя горька!Бедная! как она вырваться хочет!Брызжется пеной, бурлит и клокочет,Но не прорвать ей плотины своей.«Не суждена, видно, волюшка ей»,Думает Саша – «безумно роптанье…»Жизни кругом разлитой ликованьеСаше порукой, что милостив бог…Саша не знает сомненья тревог.Вот по распаханной, черной поляне,Землю взрывая, бредут поселяне –Саша в них видит довольных судьбойМирных хранителей жизни простой:Знает она, что недаром с любовьюЗемлю польют они потом и кровью…Весело видеть семью поселян,В землю бросающих горсти семян;Дорого-любо, кормилица нива!Видеть, как ты колосишься красиво,Как ты янтарным зерном налита,Гордо стоишь, высока и густа!Но веселей нет поры обмолота:Легкая дружно спорится работа;Вторит ей эхо лесов и полей,Словно кричит: «поскорей! поскорей!»Звук благодатный! Кого он разбудит,Верно весь день тому весело будет!Саша проснется – бежит на гумно.Солнышка нет – ни светло, ни темно,Только-что шумное стадо прогнали.Как на подмерзлой грязи натопталиЛошади, овцы!.. Парным молокомВ воздухе пахнет. Мотая хвостом,За нагруженной снопами телегой,Чинно идет жеребеночек пегий,Пар из отворенной риги валит,Кто-то в огне там у печки сидит.А на гумне только руки мелькают,Да высоко молотила взлетают,Не успевает улечься их тень.Солнце взошло – начинается день…Саша сбирала цветы полевые,С детства любимые, сердцу родные,Каждую травку соседних полейЗнала по имени. Нравилось ейВ пестром смешении звуков знакомыхПтиц различать, узнавать насекомых.Время к полудню, а Саши все нет.«Где же ты, Саша? простынет обед,Сашенька! Саша!»… С желтеющей нивыСлышатся песни простой переливы;Вот раздалося «ау!» вдалеке;Вот над колосьями в синем венкеЧерная быстро мелькнула головка…«Вишь ты, куда забежала, плутовка!Э!.. да никак колосистую рожьПереросла наша дочка!» – Так что ж? –«Что? ничего! понимай, как умеешь!Что теперь надо, сама разумеешь:«Спелому колосу – серп удалой,Девице взрослой – жених молодой!»– Вот еще выдумал, старый проказник! –«Думай не думай, а будет нам праздник!»Так рассуждая, идут старикиСаше навстречу; в кустах у рекиСмирно присядут, подкрадутся ловко,С криком внезапным: «попалась, плутовка!»Сашу поймают, и весело имСвидеться с дитятком бойким своим…В зимние сумерки нянины сказкиСаша любила. Поутру в салазкиСаша садилась, летела стрелой,Полная счастья, с горы ледяной.Няня кричит: «Не убейся, родная!»Саша, салазки свои погоняя,Весело мчится. На полном бегуНа бок салазки – и Саша в снегу!Выбьются косы, растреплется шубка –Снег отряхает, смеется, голубка!Не до ворчанья и няне седой:Любит она ее смех молодой…Саше случалось знавать и печали:Плакала Саша, как лес вырубали,Ей и теперь его жалко до слез.Сколько тут было кудрявых берез!Там из-за старой, нахмуренной елиКрасные грозды калины глядели,Там поднимался дубок молодой.Птицы царили в вершине лесной,Понизу всякие звери таились.Вдруг мужики с топорами явились –Лес зазвенел, застонал, затрещал.Заяц послушал – и вон побежал,В темную нору забилась лисица,Машет крылом осторожнее птица,В недоуменьи тащат муравьи,Что ни попало, в жилища свои.С песнями труд человека спорился:Словно подкошен, осинник валился,С треском ломали сухой березняк,Корчили с корнем упорный дубняк,Старую сосну сперва подрубали,После арканом ее нагибалиИ, поваливши, плясали на ней,Чтобы к земле прилегла поплотней.Так, победив после долгого боя,Враг уже мертвого топчет героя.Много тут было печальных картин.Стоном стонали верхушки осин,Из перерубленной старой березыГрадом лилися прощальные слезыИ пропадали одна за другойДанью последней на почве родной;Кончились поздно труды роковые.Вышли на небо светила ночные,И над поверженным лесом лунаОстановилась кругла и ясна –Трупы деревьев недвижно лежали;Сучья ломались, скрипели, трещали,Жалобно

листья шумели кругом.Так, после битвы, во мраке ночномРаненый стонет, зовет, проклинает.Ветер над полем кровавым летает –Праздно лежащим оружьем звенит,Волосы мертвых бойцов шевелит!Тени ходили по пням беловатым,Жидким осинам, березам косматым;Низко летали, вились колесомСовы, шарахаясь оземь крылом;Звонко кукушка вдали куковала,Да, как безумная, галка кричала,Шумно летая над лесом… но ейНе отыскать неразумных детей!С дерева комом галчата упали,Желтые рты широко разевали,Прыгали, злились. Наскучил их крик –И придавил их ногою мужик.Утром работа опять закипела.Саша туда и ходить не хотела,Да через месяц – пришла. Перед нейВзрытые глыбы и тысячи пней;Только, уныло повиснув ветвями,Старые сосны стояли местами,Так на селе остаются одниСтарые люди в рабочие дни.Верхние ветви так плотно сплелися,Словно там гнезда жар-птиц завелися,Что, по словам долговечных людей,Дважды в полвека выводят детей.Саше казалось, пришло уже время:Вылетит скоро волшебное племя,Чудные птицы посядут на пни,Чудные песни споют ей они!Саша стояла и чутко внимала.В красках вечерних заря догорала –Через соседний несрубленный лес,С пышно-румяного края небесСолнце пронзалось стрелой лучезарной,Шло через пни полосою янтарнойИ наводило на дальний бугорСвета и теней недвижный узор.Долго в ту ночь, не смыкая ресницы,Думает Саша: что петь будут птицы?В комнате словно тесней и душней.Саше не спится, – но весело ей.Пестрые грезы сменяются живо,Щеки румянцем горят не стыдливо,Утренний сон ее крепок и тих…Первые зорьки страстей молодых!Полны вы чары и неги беспечной,Нет еще муки в тревоге сердечной;Туча близка, но угрюмая теньМедлит испортить смеющийся день,Будто жалея… И день еще ясен…Он и в грозе будет чудно прекрасен,Но безотчетно пугает гроза…Эти ли детски живые глаза,Эти ли полные жизни ланитыГрустно поблекнут, слезами покрыты?Эту ли резвую волю во властьГордо возьмет всегубящая страсть?..Мимо идите, угрюмые тучи!Горды вы силой! свободой могучи:С вами ли, грозные, вынести бойСлабой и робкой былинке степной?..

3

Третьего года, наш край покидая,Старых соседей моих обнимая,Помню, пророчил я Саше моейДоброго мужа, румяных детей,Долгую жизнь без тоски и страданья…Да не сбылися мои предсказанья!В страшной беде стариков я застал.Вот что про Сашу отец рассказал:«В нашем соседстве усадьба большаяЛет уже сорок стояла пустая:В третьем году, наконец, прикатилБарин в усадьбу и нас посетил,Именем: Лев Алексеич Агарин,Ласков с прислугой, как будто не барин,Тонок и бледен. В лорнетку глядел,Мало волос на макушке имел.Звал он себя перелетною птицей:Был – говорит – я теперь за границей,Много видал я больших городов,Синих морей и подводных мостов –Все там приволье и роскошь, и чудо,Да высылали доходы мне худо,На пароходе в Кронштадт я пришел,И надо мной все кружился орел,Словно пророчил великую долю. –Мы со старухой дивилися вволю.Саша смеялась, смеялся он сам…Начал он часто похаживать к нам,Начал гулять, разговаривать с Сашей,Да над природой подтрунивать нашей –Есть-де на свете такая страна,Где никогда не проходит весна,Там и зимою открыты балконы,Там поспевают на солнце лимоны,И начинал, в потолок посмотрев,Грустное что-то читать нараспев.Право, как песня слова выходили.Господи! сколько они говорили!Мало того: он ей книжки читалИ по-французски ее обучал.Словно брала их чужая кручина,Всё рассуждали: какая причина,Вот уж который теперича векБеден, несчастлив и зол человек?Но – говорит – не слабейте душою:Солнышко правды взойдет над землею!..И в подтвержденье надежды своейСтарой рябиновкой чокался с ней.Саша туда же – отстать-то не хочет –Выпить не выпьет, а губы обмочит;Грешные люди – пивали и мы.Стал он прощаться в начале зимы:Бил – говорит – я довольно баклуши,Будьте вы счастливы, добрые души,Благословите на дело… пора!Перекрестился – и съехал с двора…В первое время печалилась Саша.Видим: скучна ей компания наша.Годы ей, что ли, такие пришли?Только узнать мы ее не могли,Скучны ей песни, гаданья и сказки.Вот и зима! – да не тешат салазки.Думает думу, как будто у нейБольше забот, чем у старых людей.Книжки читает, украдкою плачет,Видели: письма всё пишет и прячет.Книжки выписывать стала сама –И наконец набралась же ума!Что ни спроси, растолкует, научит,С ней говорить никогда не наскучит;А доброта… Я такой добротыВек не видал, не увидишь и ты!Бедные все ей приятели-други:Кормит, ласкает и лечит недуги.Так девятнадцать ей минуло лет.Мы поживаем – и горюшка нет.Надо же было вернуться соседу!Слышим: приехал и будет к обеду.Как его весело Саша ждала!В комнату свежих цветов принесла;Книги свои уложила исправно,Просто оделась, да так-то ли славно;Вышла навстречу – и ахнул сосед!Словно оробел. Мудреного нет:В два-то последние года на дивоСашенька стала пышна и красива,Прежний румянец в лице заиграл.Он же бледней и плешивее стал…Все, что ни делала, что ни читала,Саша тотчас же ему рассказала;Только не впрок угожденье пошло!Он ей перечил, как будто назло:– Оба тогда мы болтали пустое!Умные люди решили другое,Род человеческий низок и зол. –Да и пошел! и пошел! и пошел!..Что говорил – мы понять не умеем,Только покоя с тех пор не имеем:Вот уж сегодня семнадцатый день,Саша тоскует и бродит, как тень!Книжки свои то читает, то бросит,Гость навестит, так молчать его просит.Был он три раза; однажды засталСашу за делом: мужик диктовалЕй письмецо, да какая-то бабаТравки просила – была у ней жаба.Он поглядел и сказал нам, шутя:– Тешится новой игрушкой дитя! –Саша ушла – не ответила слова…Он было к ней; говорит: «нездорова».Книжек прислал – не хотела читатьИ приказала назад отослать.Плачет, печалится, молится богу…Он говорит: «я собрался в дорогу» –Сашенька вышла, простилась при нас,Да и опять на верху заперлась.Что ж?.. он письмо ей прислал. Между нами:Грешные люди, с испугу, мы самиПрежде его прочитали тайком:Руку свою предлагает ей в нем.Саша сначала отказ отослала,Да уж потом нам письмо показала.Мы уговаривать: чем не жених?Молод, богат, да и нравом-то тих.«Нет, не пойду». А сама не спокойна;То говорит: «я его недостойна» –То: «он меня недостоин: он сталЗол и печален и духом упал!»А как уехал, так пуще тоскует,Письма его потихоньку цалует!..Что тут такое? родной, объясни!Хочешь, на бедную Сашу взгляни.Долго ли будет она убиваться?Или уж ей не певать, не смеяться,И погубил он бедняжку навек?Ты нам скажи: он простой человекИли какой чернокнижник-губитель?Или не сам ли он бес-искуситель?..»Полноте, добрые люди, тужить!Будете скоро по-прежнему жить:Саша поправится – бог ей поможет.Околдовать никого он не может:Он… не могу приложить головы.Как объяснить, чтобы поняли вы…Странное племя, мудреное племяВ нашем отечестве создало время!Это не бес, искуситель людской,Это, увы! – современный герой!Книги читает да по свету рыщет –Дела себе исполинского ищет,Благо, наследье богатых отцовОсвободило от малых трудов,Благо, идти по дороге избитойЛень помешала да разум развитый.– Нет, я души не растрачу моейНа муравьиной работе людей:Или под бременем собственной силыСделаюсь жертвою ранней могилы,Или по свету звездой пролечу!Мир – говорит – осчастливить хочу!Что ж под руками, того он не любит,То мимоходом без умыслу губит.В наши великие, трудные дниКниги не шутка: укажут ониВсе недостойное, дикое, злое,Но не дадут они сил на благое,Но не научат любить глубоко…Дело веков поправлять не легко!Все, что высоко, разумно, свободно,Сердцу его и доступно, и сродно,Только дающая силу и властьВ слове и деле чужда ему страсть!Любит он сильно, сильней ненавидит,А доведись – комара не обидит!Да говорят, что ему и любовьГолову больше волнует – не кровь!Что ему книга последняя скажет,То на душе его сверху и ляжет:Верить, не верить – ему все равно,Лишь бы доказано было умно!Сам на душе ничего не имеет,Что вчера сжал, то сегодня и сеет;Нынче не знает, что завтра сожнет,Только наверное сеять пойдет.Это в простом переводе выходит,Что в разговорах он время проводит;Если ж за дело возьмется – беда!Мир виноват в неудаче тогда;Чуть поослабнут нетвердые крылья,Бедный кричит: «бесполезны усилья!»И уж куда как становится золКрылья свои опаливший орел…Поняли?.. нет!.. Ну, беда не большая!Лишь поняла бы бедняжка больная.Благо, теперь догадалась она,Что отдаваться ему не должна,А остальное все сделает время.Сеет он, все-таки, доброе семя!В нашей степной полосе, что ни шаг,Знаете вы, – то бугор, то овраг:В летнюю пору безводны овраги,Выжжены солнцем, песчаны и наги,Осенью грязны, не видны зимой,Но погодите: повеет веснойС теплого края, оттуда, где людиДышат вольнее, – в три четверти груди, –Красное солнце растопит снега,Реки покинут свои берега, –Чуждые волны кругом разливая,Будет и дерзок, и полон до краяЖалкий овраг… Пролетела весна –Выжжет опять его солнце до дна,Но уже зреет на ниве поемной,Что оросил он волною заемной,Пышная жатва. Нетронутых силВ Саше так много сосед пробудил…Эх! говорю я хитро, непонятно!Знайте и верьте, друзья: благодатнаВсякая буря душе молодой –Зреет и крепнет душа под грозой.Чем неутешнее дитятко ваше,Тем встрепенется светлее и краше:В добрую почву упало зерно –Пышным плодом отродится оно!

С работы

– Здравствуй, хозяюшка! Здравствуйте, детки!Выпить бы. Эки стоят холода!«Ин ты забыл, что намедни последкиВыпил с десятником?» – Ну, не беда!И без вина отогреюсь я, грешный,Ты обряди-ка савраску, жена,Поголодал он весною, сердечный,Как подобрались сена.– Эк я умаялся!.. Что, обрядила?Дай-ка горяченьких щец.«Печи я нынче, родной, не топила,Не было, знаешь, дровец!»– Ну, и без щей поснедаю я, грешный.Ты овсеца бы савраске дала, –В лето один он управил, сердечный,Пашни четыре тягла.Трудно и нынче нам с бревнами было,Портится путь… Ин и хлебушка нет?..«Вышел, родной… У соседей просила,Завтра сулили чем свет!»– Ну, и без хлеба улягусь я, грешный.Кинь под савраску соломки, жена!В зиму-то вывез он, вывез, сердечный,Триста четыре бревна…

Тройка

Что ты жадно глядишь на дорогуВ стороне от веселых подруг?Знать, забило сердечко тревогу –Все лицо твое вспыхнуло вдруг.И зачем ты бежишь торопливоЗа промчавшейся тройкой вослед?..На тебя, подбоченясь красиво,Загляделся проезжий корнет.На тебя заглядеться не диво,Полюбить тебя всякий не прочь:Вьется алая лента игривоВ волосах твоих, черных как ночь;Сквозь румянец щеки твоей смуглойПробивается легкий пушок,Из-под брови твоей полукруглойСмотрит бойко лукавый глазок.Взгляд один чернобровой дикарки,Полный чар, зажигающих кровь,Старика разорит на подарки,В сердце юноши кинет любовь.Поживешь и попразднуешь вволю,Будет жизнь и полна, и легка…Да не то тебе пало на долю:За неряху пойдешь мужика.Завязавши под мышки передник,Перетянешь уродливо грудь,Будет бить тебя муж-привередникИ свекровь в три погибели гнуть.От работы и черной и труднойОтцветешь, не успевши расцвесть,Погрузишься ты в сон непробудный,Будешь нянчить, работать и есть.И в лице твоем, полном движенья,Полном жизни – появится вдругВыраженье тупого терпеньяИ бессмысленный, вечный испуг.И схоронят в сырую могилу,Как пройдешь ты тяжелый свой путь,Бесполезно угасшую силуИ ничем не согретую грудь.Не гляди же с тоской на дорогуИ за тройкой вослед не спеши,И тоскливую в сердце тревогуПоскорей навсегда заглуши!Не нагнать тебе бешеной тройки:Кони крепки и сыты и бойки, –И ямщик под хмельком, и к другойМчится вихрем корнет молодой…

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

1826–1889

Дикий помещик

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик, жил и на свет глядючи радовался. Всего у него было довольно: и крестьян, и хлеба, и скота, и земли, и садов. И был тот помещик глупый, читал газету «Весть» [57] и тело имел мягкое, белое и рассыпчатое.

Только и взмолился однажды богу этот помещик:

– Господи! всем я от тебя доволен, всем награжден! Одно только сердцу моему непереносно: очень уж много развелось в нашем царстве мужика!

57

Политическая и литературная газета (1863–1870), орган реакционно-дворянской оппозиции 60-х годов.