Новички-хоккеисты
Шрифт:
Перед «Олимпиком», не выходя из машины (он знал, что в помещении холодно), переобулся, надев коньки с ботинками. Велосипед Билла стоял прислоненный к стене у темного, безлюдного входа на стадион. Пит вышел из машины, захватив старую, видавшую виды клюшку — реликвию прошлых лет. Было зябко. Снег хрустел под ногами. Сам не зная почему, он очень волновался.
В гулкой пустоте стадиона Пит услышал глухие удары клюшкой о шайбу. Он прошел через вестибюль и тихо приоткрыл дверь, ведущую на ледяное поле.
Билл в шапке и свитере, заправив брюки в шерстяные чулки, неумело
У Пита сдавило горло. Спунский не замечал его. Часы пробили четверть седьмого. Сквозь верхние окна виднелось предрассветное небо со звездами. Билл бегал, падал, поднимался, вновь падал, пытаясь провести шайбу между бочонками. Недурная идея — расставить препятствия, чтобы научиться резким поворотам и умению держаться на коньках. Где только он достал эти бочки? Пит перекинул ногу через борт и встал на лед.
Он громко окликнул Билла и рассмеялся, увидев его изумление.
— А ну, Билл, вперед! — закричал он. — Тебе нужно кое-чему научиться! Пошли!
Несколькими минутами позже мальчики заметили двух мужчин, пришедших на стадион после Пита. Это был Ли Винсент из «Телеграммы» в сопровождении полусонного фотографа.
Глава 11
Перед началом матча в раздевалке зимнего стадиона «Амфитеатр» царило обычное возбуждение. Ребята требовали у Толстяка изоляционную ленту или шнурки для ботинок, кричали и громко переговаривались, не в силах сдержать обуревавших их чувств. Сокрушительный разгром от даниэльмаковцев был позабыт. Сегодняшним их противником была команда школы Гордона Белла.
Ну что за балаболки! — Пит подмигнул Толстяку, который метался по раздевалке, спеша удовлетворить все просьбы.
Рады, что ты поправился, — на ходу отозвался Толстяк. Даже если бы у него было восемь рук, он и то не смог бы выполнить требования, которые сыпались на него со всех сторон.
«Удивительное дело, — подумал Пит. — Тощий мальчуган, еще две недели назад встретивший его с такой неприязнью, теперь готов ради него расшибиться в лепешку». Для Толстяка все игроки его команды были героями, а если он и выделял из них кого-нибудь, то, конечно, Пита и Де-Гручи. Пит ухмыльнулся, видя, как Толстяк обхаживает его. Все-таки это было очень приятно. Славный парнишка и бескорыстно предан своим кумирам!
В раздевалку вошел Ред и остановился перед Питом.
—С ногой порядок? — спросил он. — Уверен? Пит кивнул.
Обрести уверенность помогли ему утренние занятия на «Олимпике», те часы, что он провел вместе с Биллом и Де-Гручи. Да, да, с Де-Гручи! Пит до сих пор не мог этому поверить. В то утро, когда он в первый раз отправился на стадион потренировать Билла, туда пришел Ли Винсент, чтобы побеседовать со Спунским. Он хотел написать в свою газету о мальчике, лишь недавно приехавшем в Канаду, который во что бы то ни стало желал стать хоккеистом.
Пит помнил этот очерк. Ли Винсент писал о том,
Очерк появился в газете в понедельник. На следующий день на большой перемене, когда Пит зашел в спортивный кабинет, он встретил там почти всю команду.
—Послушай, Пит, — сказал Де-Гручи, — я тоже хочу помогать Биллу. Правда, я не такой уж специалист, но что умею, покажу ему.
В среду утром он пришел на «Олимпик» и с тех пор бывал там ежедневно.
Сейчас, сидя в раздевалке, Пит размышлял о положении команд в турнирной таблице. В прошлую пятницу, когда их команда не играла, даниэльмаковцы победили школу Гордона Белла со счетом 4:1, а кельвинцы одолели училище Сен-Джона. Однако эта победа дорого им обошлась. Баркер, здоровенный защитник, вывихнул руку и по крайней мере на месяц выбыл из строя. Итак, кельвинцы выиграли все три встречи и шли впереди с шестью очками. Третье место занимало училище Сен-Джона — одна победа, одна ничья и два поражения. Гордонбелловцы с одной победой и двумя поражениями находились на четвертом месте с двумя очками. Замыкала таблицу команда Северо-западной школы. Три игры. Три поражения.
Пит нервно зашагал из угла в угол. Сегодня все должно решиться...
Умом он понимал, что если сравнивать игроков, то его команда не может выиграть ни одной игры. И все же, странное дело, он нутром чувствовал, что сегодня они победят.
Ребята уже были готовы. Паттерсон в громоздких вратарских доспехах разминался посреди раздевалки, жуя шоколад.
—Не боишься растолстеть? — спросил Пит.
За обедом не мог проглотить ни крошки, — признался тот.
Волнуешься?
Еще бы!
Я тоже.
Они сели. Неожиданно наступила тишина. Ребята напряженно ждали разрешения Реда выйти на лед для разминки.
—Интересно, неужели все так волнуются перед игрой? — произнес Паттерсон, машинально откусывая кусок шоколада.
Ред встревожился, услышав эти слова.
—Если игрок не волнуется, — заметил он, — значит, он не настоящий хоккеист. Я знал хоккеистов, которые научились скрывать волнение, но все равно волновались. Помню одного игрока в Торонто, который хвастался, что никогда не нервничает. Однажды кто-то уронил позади него электрическую лампочку, так парня трясло минут десять...
Ред вышел на середину раздевалки.
—Все готовы? — спросил он.
Не успели эти слова слететь с его уст, как Паттерсон распахнул дверь. Мальчики высыпали в пустой коридор и через несколько секунд были на льду. Сектор Северозападной школы разразился приветственными криками. Болельщики других школ отозвались оглушительным свистом.
Во внезапно наступившей тишине кто-то из сектора северозападников проскандировал:
—Что с Питером Гордоном?
И послышался разученный ответ: