Новичок
Шрифт:
Гримёрка была довольно тесная. Всё, что в ней примечательного, я уже осмотрел. А значит, пора посмотреть, что снаружи.
Распахнув дверь, через которую упорхнули танцовщицы, я широко улыбнулся и громко сказал:
— Ну здравствуй! О дивный новый мир.
И смело шагнул за порог.
В черепе что-то с треском лопнуло, из глаз полетели искры, а в ушах установился равномерный гул.
Чёрт. Больно-то как...
Сидя на полу, я почесал лоб.
М-да, к новому росту придётся ещё привыкнуть... Или у них дверные проёмы
И тут я услышал чарующее мурлыканье.
Открою вам страшную тайну. Готовы?..
Я — любитель кошек.
Понимаю, от мужика обычно ждут, что он будет без ума от мускулистых клыкастых псов, брызжущих пеной изо рта, как неисправные огнетушители.
Но я уважаю кошек.
Во-первых, они умные. Гораздо умнее собак, уж поверьте. И они независимые. Ну нет в них этой плебейской преданности, слепого обожания того, кто даёт косточку...
Словом, увидев перед собой, буквально в метре, красивого, чёрного как ночь котёнка, я обрадовался, как ребёнок.
От сгустка мрака его выгодно отличал белоснежный треугольный воротничок, такие же носочки и кончики крыльев.
Да, я не оговорился. Этот представитель царства кошачьих имел крылья!
Конечно, я тут же решил с ним подружиться.
— Кис-кис-кис... И как же тебя зовут?..
Кот равнодушно посмотрел на меня зелёными глазами — я сразу подумал о девушке, из-за которой сюда попал, — беззвучно зевнул, и отвернувшись, неспешно затрусил прочь.
Я пошел за ним: не хотелось прерывать такое многообещающее знакомство. К тому же, оттуда, куда направлялся кот, доносился любопытный ритм...
Коридор заканчивался парой ступенек и деревянной дверцей. Кот, ловко вспрыгнув на ступеньки, подцепил дверцу лапой, потянул на себя и просочился в щель. Музыка зазвучала гораздо громче.
"Дверь ведёт на рампу. Оттуда можно посмотреть представление..." — сказала Чарли Куинн перед тем, как покинуть гримёрку.
Вероятно, это она и есть.
Не раздумывая ни секунды, я полез за котом. И оказался в очень необычном месте.
Пола как такового не было. Вместо него всё пространство пересекали крепкие металлические балки, с которых свисали раскрашенные, расшитые бисером и просто бархатные полотна. Музыка шла откуда-то снизу, и там же были свет, смех и громкая музыка.
Да это сцена! А я нахожусь над ней, на рампе — на неё подвешивают осветительную технику и декорации.
Это я удачно зашел, — поздравил я себя и огляделся в поисках местечка, с которого будет лучше видно.
Во-он тот балкончик подойдёт. Находился он, правда, далековато — было до него метров двадцать пять — тридцать, но я считал себя парнем ловким, и поэтому безбоязненно ступил на одну из перекладин.
Вся конструкция содрогнулась.
Но... ведь так и должно быть? Балки подвешены свободно, чтобы легко скользить вверх и вниз, так что всё путём.
И я пошел.
Рампа, кстати
Ведь оно давно тут висит, так? И никому не нужно, чтобы всё это добро в один прекрасный момент рухнуло. Так что наверняка всё держится крепко... Это как с каруселями. Когда смотришь на все эти хлипкие корзинки и качели на тонких цепочках — жуть берёт. Но они не падают! Ведь тогда люди перестанут платить за билеты.
Добравшись до балкончика, я перелез через невысокие перила и посмотрел вниз.
Голова закружилась.
Конечно же, на сцене были мои девочки! Под рокот барабанов и соло труб они кружились, синхронно вскидывая длинные ноги и встряхивая перьями. Ослепительный блеск их улыбок долетал даже до меня.
Шоу напоминало бразильский карнавал, только концентрированный.
И как это было здорово!
Сверху мне открывался просто потрясающий обзор декольте, гладких спин, круглых попок — и всё это в обрамлении блёсток, страз и ещё чего-то, названий чему я не знаю. Но выглядело оно очень соблазнительно.
Просто именины сердца какие-то.
Надо сказать, что сцена была круглой — она возвышалась над залом, и шоу можно было наблюдать из любой точки. Вокруг, в неглубокой яме, размещался оркестр.
С высоты было не слишком хорошо видно, но среди обычных труб, скрипок и виолончелей, кажется, встречались очень странные инструменты, в которые нужно дуть не одним, а несколькими ртами одновременно, и нажимать на клавиши куда большим количеством пальцев, чем есть в стандартном наборе.
Впрочем, что теперь называть стандартом, и как к этому относиться — надо ещё подумать.
Вокруг ямы с оркестром располагались столики... Их было много, несколько десятков. И все заняты.
Из-за яркого освещения сцены они терялись в тени, и я не видел посетителей. Лишь смутные тени — когда гуманоидные, а когда и не очень... Во всяком случае, пару раз мне показалось, что кто-то расправляет широченные крылья, а однажды, в хаотично мельтешащем круге света, мелькнули огромные рога...
Пока я приходил в себя, музыка кончилась, девочки убежали, а на их место вскарабкался самый настоящий клоун. Жонглируя тарелочками, он рассказывал публике что-то очень смешное. Слова до меня не долетали, но судя по тому, как часто волны смеха обходили зал, клоун был хорош.
Потом снова были танцы — Белоснежка, уже без перьев, но обмотанная множеством цветных прозрачных шарфиков, исполнила быстрый зажигательный танец. Сюжет я представил так: девушка гуляла в чудесном парке, и вдруг на неё напала пчела... Бедняжка уклонялась от пчелы, принимая самые соблазнительные позы. Кружилась так, что её волосы напоминали колеблющийся на ветру факел. Подпрыгивала, металась, падала и извивалась на полу.