Новик
Шрифт:
– Мне сказывали, что где-то в Туле.
– Так и есть. Но всю ее приобрел для своих нужд митрополит. Видно икону какую славную замыслил или храм разукрасить. Хотя бы частью.
– Видно, - кивнул Федор, прославившийся к тому времени уже как строитель храмов и один из составителей Великих Четьи-Миней – упорядоченной хрестоматии из текстов духовных и исторических, выполненной под покровительством митрополита Макария, бывшего в те годы в ранге пониже. – Богоугодное дело. Только сказывали,
– Есть надежда на то, что это не так… - уклончиво ответил Ефрем.
– Славная новость.
– Только молю, не делись ей ни с кем. А то бесы обязательно все дела спутают.
– Понимаю, - кивнул Федор. – Но я не понимаю, на кой бес я вам понадобился?
– Из той краски, что митрополит приобрел, только половина была куплена. Остальную он попросту отнял. Хм. Принял в дар. И мню, ежели новая она появится, то… Ну, ты и сам понимаешь. Кто мы, чтобы такими товарами торговать?
– А я?
– А у тебя знакомства есть великие. И тебе не нужно отчет держать о том, откуда у тебя сия краска взялась.
– Заблуждаешься, - грустно усмехнулся Федор. – Спросит митрополит, придется ответить.
– Так ты ответь, что кто из ганзейских везет. Тем то слова митрополита без интереса. Да и Макарий человек разумный, торговлишки препятствовать не станет.
– А много ли той краски?
– Пока не можно сказать, - развел руками Ефрем. – Ныне по осени поеду пробу снимать.
– И сколько мне положишь? Чай не вам, а мне головой отвечать.
– Дело то богоугодное.
– Водить митрополита за нос?
– Краску добрую Матери-церкви передавать. За торг честный.
– Ты мне зубы не заговаривай, - рыкнул Федор. – Не с тебя, а с меня шкуру сдирать станут. Ежели что пойдет не так.
– И с меня. Ты ведь молчать не станешь.
– Твоя правда, не стану. – усмехнулся Дмитриев сын. – И тебя выгораживать не стану, коли споймают тебя, али твоих людей с краской по пути в Великий Новгород.
– Пятая часть краски – твоя.
– Четвертая.
– Побойся Бога! Много рук проходит она.
– Торговлишка запретная? В обход царева мыта?
– Мне не ведомо откуда его везут и платят ли царю мыто.
– Хм. А ты сам-то как ходить туда станешь? Или не ведомо тебе, что купец без торга внимания зело много приковывает к себе?
– Там масло светильное будет. Дешевое. Вот им торг вести и стану.
– Масло светильное?
– В пищу негодное и пованивает, но горит добре.
– Много?
– Тоже в долю хочешь?
– Ежели его не мало, то почему бы в складчину не сойтись? Все одно дела вместе вести будем. А людишек для доброй защиты товара у тебя недостает. Так я дам…
Ефрем
Для него было очевидно, что Федор хотел больше, желательно все. И то, что он жаждал выяснить, кто краской той торгует и связаться с ним напрямую без всяких посредников. Так что даром его люди были Ефрему не нужны. Выгоды с того на три копейки, а убытков…
С другой стороны, и отказываться было нельзя…
***
Иван свет Васильевич вновь читал.
Пытался. Так как мысли его были далеко от строк…
– Милый? – тихо и ласково произнесла царица. – Тебя что-то тревожит?
– Все никак не выходит из головы тот паренек из Тулы.
– Почему? Все мнишь его розмыслом добрым?
– Не из-за этого. Понимаешь. Сначала я отправил одних людей. Они мне про него рассказали удивительную историю. Потом других. Так эти тоже рассказали не менее интересную и диковинную историю, но уже другую. Отчего так?
– Кто-то из них врет. А может врут они все, сочиняя то, чего не ведают. Чтобы перед тобой выслужиться или чей-то интерес соблюсти.
– Сказывают, будто Андрейка выдумал славные слова. Дескать, батя его голову сложил за веру, царя и отечество. И теперь в Туле среди поместных они стали очень популярны. У латинян такие короткие изречения называются девизом. Их каждый уважающий себя благородный человек имеет, не говоря уже о городах, всяких там цехах и само собой державах. А у нас не было. Теперь есть. Эти слова ведь для поместного войска очень подходят.
– Красивые слова, - согласилась с ним царица. – Правильные. А что эти ухари о них не сказали?
– Они о многом не сказали. И про песню. И про язык странный.
– Вот!
– Может быть мне этого паренька вызвать да расспросить?
– Удалось выяснить, зачем он нужен митрополиту?
– Я с этим еще больше запутался. Интерес к нему какой-то есть, но не сказать какой именно. Мне даже кажется, что он, как и я, им просто интересуется. И осторожничает. Ведь наивно предполагать, будто он не знает о моем любопытстве.
– Может и так… - задумчиво произнесла царица, вновь оказавшись за спиной мужа и начав ему нежно массировать шею. Пока их никто не видит, то почему бы и нет? Прекрасный способ добавить весомости своим словам. – А что там Сильвестр?
– Пока не сдох… - мрачно произнес царь, у которого измена столь приближенного человека потихоньку вызревая начала трансформироваться в жажду крови. Ну а как еще можно назвать ситуацию, когда при болезни царя, один из самых доверенных его людей присягнул ни сыну, а его брату? Хотя воля была однозначна.