Новик
Шрифт:
Эта возня оказалась замечена татарами. И они, плюнув на волков, бросились спешно реализовывать свой план. Но было поздно.
Секунда.
И через стену полетел горящий факел. Мгновение. И еще один. Что сразу недурно осветили территорию возле поднятого моста.
Вжух.
Свистнула стрела и один из татарских воинов закричал, схватившись за живот, в который она угодила. Пробив кольчугу. Ибо Андрей применял в своих стрелах только бодкины, а дистанция была смехотворная.
Вжух.
Свистнула вторая стрела. И тот воин,
Да, легкий шлем с бармицей должен был защищать его от таких ударов. Но он уже спрыгнул в ров и начал поворачиваться к своим боевым товарищам, чтобы принять вязанку хвороста. А бармицу он имел не замкнутую спереди, а обычную. Вот и повернулся к бойнице открытым лицом и шеей.
Ну и получил туда стрелу.
Остальные, поняв, что все плохо, тупо бросились во все стороны, стараясь покинуть освещенное факелами пространство. Андрей же, поняв задумку неприятеля, пресек ее на корню и кинул третий факел в кучу хвороста, заготовленного на краю рва. Как несложно догадаться – вспыхнула она славно. И, разгоревшись, очень прилично осветила округу.
– Может быть этот гяур прав? – чуть хриплым голосом спросил Джавдет, наблюдая за тем, как пылает хворост.
– Прав в чем? – раздраженно переспросил Ахмет.
– В том, что ты пожадничал и от тебя отвернулся Аллах.
– Что ты несешь?!
– Даже волки – и те, на стороне уруса.
– Это - его волки, - с усмешкой произнес пленник, тот самый, что предводительствовал разбойниками.
– Что ты сказал?! – воскликнул Ахмет, раздраженно обернувшись.
– Это – его волки. Он вырезал зимой стаю, а этих оставил и прикормил. И всю зиму прикармливал. Мои люди видели его с волками этими. Они с ним даже играют, хотя других людей к себе не подпускают. А если кто чужой появляется в здешних краях, то волки Андрея предупреждают. В Туле говорят, что они и о разбойниках ему провыли, и о медведе-шатуне.
– Вот шайтан! – процедил Ахмет.
– Ведун, - поправил его пленник. – Хотя, может и шайтан. Везет ему, как утопленнику. Но в церковь ходит. Значит или ведун, или характерник. Хотя сказывают, будто бы сие что в лоб, что по лбу. Без разницы или все характерники ведуны.
– Ведун… - недовольно пробормотал Ахмет. – И какому демону он служит?
– А я почем знаю? Но говорят, будто бы с волколаком он говорил. И что сказал ему, якобы, что они с ним одной крови. Брешут, небось. Но я не уверен. Слишком много чертовщины.
– Что он за человек? – спросил Джавдет.
– Он как хрен на лбу. Вроде свой, а весь неправильный. Рос на виду, да вырос не тем, чем рос. Говорят, этой весной он саблей в поединке забил матерого поместного дворянина. Играючи забил. Хотя сам –
– Подменили?
– Да. Но это, конечно, вздор. Знающие люди мне шепнули, что над ним колдун какой-то сильно по-злодействовал. По прошлому году вы ведь к Туле войском подходили. Так?
– Так.
– И отец его во время того осадного сиденья пал. В бою пал. А как парню о том сказали, то сомлел он. И провалялся прилично едва живым. Когда же очнулся – людей едва узнавал. Да и вообще – с трудом понимал где он, кто он, зачем он…
– Колдун говоришь? – повел бровью Ахмет.
– С того часа Андрей сам не свой. Местные подумали, что одержим. Но он в церковь ходит, святой воды и распятия не боится, молитвы читает. Да и зла никому попусту не делает. Чудной. Непонятный. Но…
– А тому, кто его заказал тебе, зачем он сдался?
– Я такие вопросы не задаю. – оскалился пленник. – Но тут и секрета особого нет. Поспрошать, видно, желает с пристрастием. Он ведь и печь добрую удумал, и лампу.
– Удумал? Это уже после того колдовства?
– Как есть после.
– Ясно… - произнес Ахмет и отправился спать.
Еще двух воинов потерял. Тот, что стрелу в живот получил, простонал недолго. Его добили. Из жалости, наверное. Или просто потому, что он слишком шумно стонал, мешая спать. Кто знает? Главное то, что воинов у Ахмета становилось все меньше и меньше. Крепость же как стояла, так и стоит. Причем потерь среди защитников не наблюдалось совершенно.
А он? Он начинал все сильнее и сильнее терзаться мыслями о словах Андрей. Дескать, излишняя его жадность привела к тому, что Всевышний отвернулся, лишив Ахмета удачи. Лишив… Эти мысли звучали жутко в его голове. От них по спине начинали бегать мурашки и выступал мерзкий, холодный пот. Неприятно намокали даже ладони…
Он попытался заснуть.
Но получалось плохо. Потому что нервное напряжение вело к повышенной тревожности. Вот он и просыпался от каждого шороха. Прыгнула где-то недалеко от него лягушка. Он подорвался, вскочил. Чирикнул сверчок. И Ахмет уже саблю из ножен тянет. А потом лежит. Засыпает. Долго успокаивая дыхание и яростно колотящееся сердце. Ибо давалось это непросто.
Андрей сказал… а он поверил.
Для человека с рационально-мистическим мышлением этого оказалось вполне достаточно. И обычные, казалось бы, промахи, на которые он раньше не обратил бы никакого внимания, в этот раз тревожили его чрезвычайно, начав разъедать изнутри. Так что утром он проснулся совершенно не отдохнувший и раздраженный.
Оседлал коней и отправился со своими воинами на охоту. Конную охоту…
В степи традиционным оружием всадника является копье, которое было доступно всем – от обычных пастухов до состоятельных и уважаемых ханов. И вокруг него строилось многое. Например, загонная степная охота.