Новобранец
Шрифт:
— Когда?
— Через пару лет. А может быть, завтра.
— У меня маленький холм, — сказал Ратхис.
— Нет, не заманивай, — ответил Денис. — Я знаю, что может случиться.
— Не случится. Холм очень маленький.
— Нет.
— Ну и пожалуйста.
Из холма отчетливо донесся запах жареной картошки. Денис чуть не умер. «Не поддавайся, солдат, — сказал он себе, черпая силу из мужественного обращения. — Коварство фэйри погубило… не помню конкретно, но погубило».
— Нет, — повторил он.
— Как хочешь, — обиженно проворчала
Денис встал и побрел дальше. Замок в ночи был совсем не виден.
Рассвет был таким же красным, фиолетовым, неправдоподобным, как и закат, но пришел с другой стороны и сожрал все звезды. И вместе с рассветом примчался грохот, заполнивший всю долину и отразившийся от далеких стен замка. Горизонт затрясся, и земля породила отряд скачущих во весь опор всадников.
Они растянулись почти на километр, а Денис оказался в самом центре их фронта.
Всадники были черны, как ночь, и так же усыпаны сверкающими звездами, и каждая из этих звезд тянула за собой смертоносный луч. Так это выглядело.
Кони их были темны, широкогруды, низкорослы. Они мчались неудержимой лавиной. Денис видел низкие косматые копья, а в небе сотрясались шлемы и знамена на высоких древках.
Все это гремело, рычало и неслось, и Денис побежал — побежал изо всех сил, как заяц от борзых, инстинктивно прозревая свою обреченность.
Гортанные голоса вопили что-то, они были совсем близко.
Впереди виднелась небольшая кудрявая роща, и Денис смутно рассчитывал укрыться там.
И вдруг из спасительной рощи прямо на Дениса вылетел второй отряд. Этот отряд был золотым, и кони под всадниками были белыми, а треугольные их щиты горели красным и золотым. В небе дергались золотые стяги.
Зажатый между двумя лавинами, Денис схватился руками за голову и упал на землю. Где-то он читал (или слышал) о том, что умные кони обойдут лежащего на земле человека. Впрочем, в другом месте он слышал (или читал) о том, что многие из упавших раненых воинов были насмерть затоптаны конями. Денис не знал, какому из двух источников верить.
Внезапно его подхватили с земли и невероятно сильными руками вздернули в воздух. Совсем близко Денис увидел лицо незнакомца — бледное, удлиненное, с золотой пластиной над переносьем и с золотыми полукружьями вокруг синих глаз.
Ни слова не говоря, незнакомец помог Денису сесть в седло позади себя. Обремененный двойной ношей, конь тяжело поскакал вперед.
Впереди Денис видел колыхающееся черное воинство. На миг его охватило злорадство: видела бы мама! Искаженные яростью лица врагов были уже близко. Поблизости храпел конь — Денис не понимал, чей: тот ли, на котором он сидел, или чей-то еще. Преувеличенно-яркий мир наполнился оглушительными звуками: назойливым звоном мечей, дикими воплями, стуком, конским ржаньем. Потребовалась бы тысяча глаз и тысяча ушей, чтобы разобраться во всем, что творилось на поле битвы — одновременно и сразу по всем направлениям.
Внезапно прямо перед
В глазах чужака, устремленных прямо на Дениса, пылала ненависть. Враг был широкоскулый, с узкими глазами, с вывернутыми губами, смугло-черный — похожий на монгола из фильмов о Куликовской битве. Но самым ужасным в нем была эта ненависть. Денис прежде никогда не сталкивался с яростью такой силы. Здешние эмоции были так же чисты и ярки, как и здешнее небо.
Медленная улыбка проступила на губах чужака, медленно занес он руку с кривым мечом, и небо над ним расширилось, изогнулось светящимся куполом. Чужак был подобен стихии. Его нельзя остановить, уговорить, убедить, от него невозможно было ни отбиться, ни откупиться.
— За что? — закричал вне себя Денис. Его голос звучал сквозь вату. — Чего тебе?
И тут враг покачнулся в седле и прямо на глазах у Дениса распался на две половины. Сквозь него стали видны холмы и другие люди на лошадях. Брызги сорвались с меча золотого всадника, и конь пронесся мимо. Денис вцепился в пояс сидящего впереди человека, и у него свело пальцы от напряжения.
Ожесточенная стычка длилась совсем недолго. Скоро черный отряд рассеялся. Кони уносили разрозненных всадников вдаль, за холмы, и каждый из них торопился превратиться в жирную темную точку среди ликующей зелени.
Золотые воины недолго преследовали отступающих. Скоро все вернулись и обступили одного — очевидно, предводителя. Тот громко заговорил, то и дело указывая по сторонам быстрыми, резкими жестами — на замок, на холмы, на тех, кто остался лежать на траве. Прочие внимали молча. До слуха Дениса, впрочем, не доходило ни единой фразы, ни даже голоса — все уносил ветер.
Затем всадники начали покидать седла. Одни просто ложились на траву, другие занимались ранеными и убитыми, третьи собирали костры. Лошадей тут же расседлывали и уводили. И тот человек, что спас Дениса, тоже без единого слова спешился и отошел куда-то, а Денис остался на коне один. Ему сразу стало и одиноко, и боязно. Никто не обращал на него ни малейшего внимания и уж тем более не торопился помочь юноше сойти на землю, так что в конце концов Денис, отринув сомнения, мешком свалился с седла и подковылял к большому костру, возле которого уже собрались остальные.
Ни о чем не спрашивая, ему дали кусок хлеба и немного поджаренного мяса.
Дождавшись, чтобы Денис закончил есть, люди из золотого отряда вручили ему лютню.
— Что это? — удивился Денис, вертя в руках изящный пузатенький инструмент.
— Пой, — приказал предводитель отряда, подкрепляя свое распоряжение кивком. У него были странно большие, почти как у лемура, глаза очень светлого цвета. Когда в них отражался свет костра, они казались медными, а когда он смотрел на солнце, — золотыми.