Новобранец
Шрифт:
— Я менестрель, — с достоинством проговорил Денис. — Когда чувства переполняют меня, я предпочитаю не сплетничать, а петь.
Достойный ответ! Арилье прикусил язык, а девушка перестала созерцать флюгер на остроконечной крыше одной из башен и снизошла до Дениса. Одарила его благосклонной улыбкой. Двусмысленной — без всяких обещаний, но не настолько холодной, чтобы убить всякую надежду.
«Интересно, куда меня поселят? — внезапно подумал Денис. — В казарму? В комнату для прислуги? Или найдут уютное помещеньице где-нибудь под лестницей, рядом со шваброй?»
До
Возможно, в этом также содержалась часть магии Морана Джурича (или Джурича Морана?). Моран снабжал своих «экстремальных туристов» некоей толикой харизмы, так что любая легенда, какую только способны изобрести о себе путешественники по мирам, будет встречена аборигенами с готовностью и без тени сомнений. Другое дело, что после первого успеха эту легенду, очевидно, приходится поддерживать уже не вымышленными, а реальными свершениями. И Денису необходимо вспомнить как можно больше стихотворений о любви и войне, если он не хочет опозориться в качестве менестреля.
Он собрался с духом и спросил:
— Ты, случайно, не знаешь, где я буду жить?
— Если ты не возражаешь, — ответил Арилье, — то вместе со мной. Замковые воины занимают комнаты, расположенные во внутренней стене, — он указал на толстую стену, мимо которой они сейчас ехали, — и селятся обычно по двое или по трое. Мой напарник погиб в прошлом месяце.
— Угу, — сказал Денис.
Мама никогда не позволяла брать вещи, оставшиеся после покойников. Видела в этом дурную примету. «Судьба может перейти вместе с вещами, — говорила она, вздрагивая. — Даже и не прикасайся. Ты ведь не знаешь, как было на самом деле. Может быть, он все это проклял перед смертью».
Когда Денис учился в пятом классе, его сосед по парте утонул. Купался летом в речке и попал в омут. Мама этого одноклассника пришла к ребятам, чтобы раздать игрушки и книги сына. Почему-то ей так хотелось. Денис взял самосвал. Ему совершенно не нужен был самосвал, но в тот момент Денису, как и другим ребятам, казалось, что он делает очень хорошее дело: старается сберечь память о погибшем мальчике.
Однако Денисина мать заставила выбросить самосвал на помойку. Нельзя брать вещи от покойника. Нельзя и все тут.
— Я буду очень рад занять место твоего прежнего соседа, — серьезно сказал Денис.
Арилье удивленно поднял бровь:
— Рад?
— Странное слово, — спохватился Денис. — Я хотел сказать: для меня это было бы честью… — Патетическая фраза далась ему с трудом.
Денис снова подумал о своем однокласснике. Он даже лица его не мог вспомнить. Просто мальчишка.
Комната оказалась небольшой, каменные стены закрыты гобеленами, на полу солома, из всей мебели — две широкие лавки, застеленные старыми звериными шкурами и лоскутными одеялами. На полу — большой медный кувшин с мятыми боками: очевидно, этой посуде немало пришлось пережить на своем веку.
Несмотря на простоту обстановки, комната сразу же понравилась Денису.
Ужасно понравилась. Он
Арилье с радостным стоном повалился на лавку, заложил руки за голову. Денис сел на другой, вытянул ноги.
— Как здесь хорошо!
— Еще бы! — не поворачивая головы, отозвался Арилье. — Нужно только найти порядочное место для твоей лютни, чтобы она не пострадала. Зимой здесь бывает немного сыро. Лучше всего раздобыть сундучок или плотный чехол, такой, чтобы не пропускал влагу.
— Угу, — пробормотал Денис.
Арилье почти сразу заснул, а Денис неожиданно понял, что совершенно не хочет спать. Должно быть, ухитрился каким-то образом выспаться, пока впадал в забытье, качаясь в седле.
Итак, Денис Мандрусов, осьмнадцати лет от роду, в попытках скрыться от армейского призыва отправился в далекое экзотическое путешествие — и первым же делом угодил аккурат на военную службу. Интересно, все дары Морана Джурича так коварны?
«Я — армейский менестрель, — подумал Денис, укладываясь на жесткую лавку и подсовывая под голову свернутый плащ. — Мама была бы довольна».
Одно время мама носилась с идеей отдать Денечку в музыкальную школу. «Если ты научишься играть на трубе, — говорила она, озабоченно морща брови, — то в армии будешь играть в оркестре. Это безопасно».
Но Денечка так и не осилил музыкальную школу, и мама не без разочарования вынуждена была признать: ей придется искать другие пути для спасения отпрыска.
Что ж, она их нашла.
И теперь он фактически играет в оркестре.
Денису вдруг стало жарко. А если в замке есть еще музыканты? Не самозваные, а самые настоящие? Судя по размерам строения, у госпожи Гонэл обширный двор. Наверняка имеются и лютнисты, и арфисты, и вокалисты. И на скрипочке кто-нибудь пиликает. И все они профессионалы, так что в самом скором времени Денису грозит позорное разоблачение. Тут даже магические дары Морана вряд ли спасут.
С другой стороны, он всегда может сказать, что к армейскому менестрелю — другие требования. Армейский менестрель не обязан быть виртуозом по части музыки, с него довольно и хорошего знания всяких воодушевляющих текстов. «Певец во стане русских воинов» Жуковского был бы сейчас кстати, но Денис помнил только одну строфу. В шестом классе эта строфа составляла содержание диктанта, повлиявшего на годовую оценку по русскому. Она врезалась в память и прочно застряла там.
Вот уж никогда бы Денис не подумал, что это ему когда-то пригодится!
«Зачем мне вся эта литература? — вздыхал он, с ненавистью глядя на распухшую, растрепанную книгу, где не осталось ни одного портрета без вивисекции: усы, рога, синяки вокруг глаз, выбитые зубы, — бедные русские писатели и поэты были превращены в шайку передравшихся мелких уголовников. — Вот объясни ты мне, где и когда человеку может понадобиться литература?»
«Учись, Денечка, — вздыхала мама. — Ты должен получить хороший аттестат».
«На школьные аттестаты уже давно никто не смотрит», — возражал Денис.