Новое море

Жданов Николай Гаврилович

Солнце жарило теперь так сильно, что мокрая одежда на мальчиках совсем просохла и их продрогшие на дожде тела быстро согревались.

— Гляди-ка! — восторженно закричал Сева.

Невдалеке, за железнодорожной насыпью, разливалось целое озеро. Очевидно, дождевые потоки стекали сюда по еле заметному степному склону. Остановленные насыпью, они образовали в лощине эту большую запруду.

— Бежим туда! — предложил Сева, и оба мальчика припустились к воде.

Смытые дождем шпалы плавали в мутном озере, пенившемся по краям.

Засучив

выше колен свои длинные штаны, Пташка попытался встать на одну шпалу, но сразу свалился. Сева проделал то же, впрочем, не более успешно.

Мокрые по пояс, но счастливые, как бывают счастливыми все дети на земле, когда они бегают по дождевым лужам, Пташка и Сева, казалось, забыли в эти минуты обо всем на свете.

КОТЛОВАН В ОПАСНОСТИ

— Эй, мальчики! Мальчики!

Какой-то человек кричал им с насыпи и махал рукой. Ребята хотели было бежать прочь, так как подумали, что их прогоняют отсюда, чтоб не шалили.

— Сюда, сюда давайте!

— Зовет! — сказал Сева.

Обгоняя друг друга, они вскарабкались на насыпь.

И вдруг Пташка увидел, что это тот самый дед, с которым он познакомился в степи у костра. Новый пиджак его был испачкан грязью. Старая казацкая фуражка с околышем валялась на насыпи. Дед, надрываясь от усилия, волочил куда-то толстую, большую тесину.

— Ребята! — хриплым, сбивающимся от волнения голосом заговорил он, едва они подбежали. — Помогите, ребята! Беда! Вода прорвалась! Того гляди, в котлован пойдет. Гибель тогда, ребята, — все дело размоет.

Пташка и Сева тревожно огляделись вокруг. Но все было так, как и прежде: омытая дождем, мирно дышала степь, в прозрачном воздухе стояла безмятежная тишина, нарушаемая только стрекотаньем кузнечиков да изредка долетающими сюда звуками стройки.

— Какая беда? Что вы, дедушка! — не понял Пташка. — Вы, дедушка, наверно меня не узнали даже. Ведь это я — Митя, мы с вами вместе у костра ночевали, помните? И собака ваша — Туман. Правда ведь?

— Верно, верно, — торопливо согласился дед таким тоном, словно все это совсем не имело теперь никакого значения. — Глядите, ребята, куда вода-то пошла! Куда пошла! Ишь ты, окаянная.

Тут только ребята увидели коричневый поток, хлеставший из-под насыпи. Растекаясь по склону, он сбегал вниз, туда, где в полукилометре отсюда, на дне котлована, велись строительные работы.

Ребята поняли, что если вся скопившаяся за насыпью вода прорвется, размыв еще больше насыпь, и ринется в котлован, то она может затопить его до краев вместе со всеми машинами и людьми.

Пташка беспокойно взглянул на своего друга. Маленькое лицо Севы сделалось бледным, черные глаза стали напряженно серьезными.

Все трое схватились за тесину и поволокли ее туда, где вода хлестала особенно сильно, стараясь отвалить тяжелую глыбу спрессованной твердой земли.

Эту-то глыбу и хотел закрепить дед.

Вода

заливала деда из щели и чуть не сбивала с ног, но он подпер землю тесиной, как подпирают покривившуюся стену. Отверстие, в которое пробивался поток, немного сузилось, и шум воды стал чуть тише.

— Людей надо кричать! — сказал дед, беспокойно оглядываясь.

Ребята тоже посмотрели вокруг, кого бы позвать.

Вблизи никого не было. Только в котловане, откуда торчали стрелы портальных кранов, работали люди, но они даже не подозревали еще о грозившей им опасности.

— Вот что, Митя, — сказал Пташке дед. — Беги-ка до котлована, скажи: вода идет! Насыпь прорвало! А мы тут будем держать.

Пташка тревожно оглянулся на Севу, который всем своим маленьким цепким телом припал к опоре, рядом с дедом, и что есть силы держал ее, хотя вода целым потоком обдавала его с головы до ног, и помчался вниз по скользкому скату лощины.

Он бежал почти рядом с потоком, несущимся в котлован.

Земля была липкой, и ноги разъезжались. Раза три он упал, промокшая одежда покрылась пятнами липкой грязи. Он спешил. Он знал, что вода может целой рекой ворваться в котлован. Ему чудилось, что злой, пенистый, неукротимый поток мчится за ним следом.

Вот уже и проволочная ограда котлована. Пташка юркнул под нижнюю проволоку забора, прополз животом по жидкой глине и, вскочив, понесся дальше.

На самом краю котлована он остановился. Далеко внизу, на дне котлована, люди, в таких же, как у Насти, брезентовых куртках, прикрывая щитками лица, сваривали железные прутья. Огромные краны плавно переносили по воздуху большие бадьи с бетоном. Загоняя в землю железные сваи, отрывисто били молоты, выбрасывая свистящие струи пара.

Конечно, никто здесь еще не чуял беды.

— Э-эй! — крикнул Пташка. Но даже сам еле услышал свой слабый голос.

Он ринулся вдоль по откосу, натыкаясь на груды труб, ящиков и досок, ссадил себе ногу. Перескочив траншею с просмоленными трубами на дне, Пташка подлетел к дощатой будке и изо всей силы рванул дверь.

Он с облегчением увидел, что тут есть люди.

Аккуратный старичок в очках, сидя за маленьким столиком, уставленным телефонными аппаратами, подсчитывал что-то на счетах. Молодой человек, в майке, с обнаженными до плеч загорелыми руками, склонившись над блестящим черным ящиком со множеством рычажков, говорил кому-то невидимому:

— Слушай, Петрухин, тебя опять третья бригада поджимает!..

— Дяденьки! — задыхаясь, крикнул Пташка. — Дяденьки! Вода идет! Насыпь прорвало!

Пташка повернулся и выбежал из будки, уверенный, что люди побегут за ним. Действительно, молодой выскочил вслед и, догнав, схватил Пташку за руку.