Новое начало
Шрифт:
Но чуда так и не произошло (хотя самочувствие незначительно, но улучшилось). Так что я выбрался из ванны обтерся висящим здесь же и явно давненько не видевшим стиральной машины полотенцем, выключил воду, облачился во все тот же, на фоне явно излишних возлияний, не свежий прикид и поплелся на кухню.
Там словно заправский шеф-повар говяного ресторана, Кирюха лепил из видавшего лучшие времена сыра (но ведь это сыр, как выразился мой товарищ, от времени он только лучше) и довольно таки черствой, не пойми откуда нарытой им булки и масла - бутерброды.
– Садись, жри! И не затягивай, уже пора выдвигаться! Иваныч, уже начинает беспокоиться, опять на
– Фу блин! Не могу я, с похмелья кофе пить, и так давление на приделе!
– Это потому что мешать не надо. Взял моду, вискарь пивом запивать!
– Он со смаком отхлебнул из своей чашки.
– Вот чо-то, я все могу, и кофе и какаВО с чаем! А все потому - что употребляю чистый продукт, а не всякую самогоноподобную бурду, как некоторые.
– Он откусил от бутерброда и указал на меня пальцем: -Так что ничего не знаю, пей и ешь давай, силы тебе сегодня понадобятся.
Я нехотя взял сыр с булки, откусил и сделал маленький глоток кофе. Желудок отреагировал незамедлительно, и попытался вернуть все обратно на стол, так заботливо собранный моим другом.
Я чертыхнулся, и отодвинул чашку и бутерброды.
– Ну, как хочешь.
– Киря запихал в рот целый кусок булки с сыром и сделал большой глоток кофе.
– А теперь стартанули!
– Пробурчал он жуя, и направился в прихожую.
Я двинул за ним, и под звуки не смотря ни на что урчащего живота, принялся натягивать кеды.
– А что хоть было-то? А то я ни хрена не помню.
– Да ни хера не было! Последнее деньги пропили! Даже оказавшиеся у тебя хрен знает откуда, сверх оклада бабки! Ты спросишь, как это возможно? Ну так, - бухая двадцатилетний виски и коллекционную водку, в связи с принятым решением хорошенько гульнуть, проводя все старое, перед началом нового жизненного пути, возможно и такое. Да и насрать. Это уже в прошлом, так что забудь! Впереди - новое начало! Глянь по карманам, на проезд там у тебя как?
Я одел куртку и залез в карман. Он отозвался звоном монет, и я вытащил горсть мелочи.
– Ну и заебись, главное до места добраться, а бабки старик сказал, за работу будут уже завтра днем.
– Ммммм.
– Протянул я, выходя на лифтовую площадку и пока Кирюха запирает дверь, нажал на кнопку вызова. Лифт со скрипом поднялся на этаж и распахнул двери, осветив темную этажную площадку. Мы жмурясь зашли в кабину.
– Далеко ехать-то?
– Я ткнул на кнопку первого этажа.
– Не, до старухи (ст. "метро старая деревня"), а там пешком малясь.
– Это "Серафимовское" что ли?
– Только сейчас я понял, что согласившись на эту работу, я так ни разу и не удосужился поинтересоваться, где именно нам предстоит трудиться.
– Угу, так что, если что до дома рукой подать! Ну, шмотки там постирать, помыться и тому подобное. Но в первое время, особо на это не рассчитывай. Иваныч сказал платить будет хорошо, но на первое время о выходных можно и не мечтать. Пока нам сменщиков не найдет. А это не так-то просто, так как последнее время землекопы долго на этом месте не задерживаются. Как и их предшественники. Еще и пущенная ими молва, мол каждый кто там могилы роет, дольше недели не тянет... Вот и те, к кому мы сменщиками прийти должны были, пропали с концами. Но дед говорит, что хрень все это, белка самая обыкновенная, от их пьянства беспробудного, да созерцания горя людского, одолевает, вот они даже по среди ночи на лыжи и встают, а потом пойми где их искать!
– Ну не за неделю же.
– А никто о неделе и не говорит!
Выйдя из подъезда, мы шли сквозь морозную утреннюю темень к остановке.
– Да и мы то с тобой Олежа, ведь не трусливых кровей, а?
– Он хлопнул меня по спине, от чего меня проняло холодом и я засунул руки поглубже в карманы, надеясь что в них хватит тепла, на то, чтобы согреть меня целиком.
– Пох вообще, главное чтоб лаве платили!
– Ну, а я о чем!
– Он еще раз легонько толкнул меня локтем и побежал к только что подъехавшей маршрутке.
Я последовал его примеру, и отсчитав на ходу от своей пригорошни монет 70 рублей, влетел в теплый, наполовину забитый людьми, - салон автобуса. Высыпав отсчитанную часть своих сбережений в раскрытую ладонь водителя, мы протиснулись к окну и прильнули лбами к холодному стеклу в ожидании начала движения.
До места назначения, мы доехали молча. В прочем как, и не говоря ни слова, дошли до ворот кладбища. И только зайдя внутрь, Киря предупредил меня о том, что дядька его, проработав много лет (но ни единого раза за все это время, не притронувшись, к могильной лопате) на этом месте, бывает очень своеобразен, и чтоб я ничему не удивлялся. Мы пошли по прямой тропе, идущей мимо огромного количества захоронений, пока не дошли до внушительных размеров церкви, рядом с которой стоял ларек, где продавали всякую церковную утварь, недалеко от которого, спрятавшись под ветвями старых деревьев, стояла сторожевая избушка.
– Нам сюда!
– Мой друг развернулся, и зашагал к уже покосившемуся от времени строению, из маленького окна которого, сквозь темноту зимнего утра пробивался слабый огонек. Он распахнул дверь и уверенно зашел внутрь. Я зашел следом. Мы прошли по скрипучему деревянному полу, в единственную, размером со строительный вагончик комнату. В трех углах комнаты, стояли две раскладушки и один самодельный топчан, укрытые может когда-то и бывшие белыми, но сейчас серо-черными простынями, со свернутыми вместо подушек ватниками и заменяющими одеяла - разорванные на куски и сшитые между собой - старые свитера и неподдающиеся с первого взгляда опознанию предметами одежды. По среди комнаты стоял довольно большой стол, с судя по всему сохранившейся еще со сталинских времен, горящей керосиновой лампой; одиноко стоящей по средине стола в окружении видавших те же нелегкие времена трех стульев. На одном из которых восседал, довольно потрепанный, бородатый, на первый взгляд уже преклонных лет старик. Он сидел не двигаясь и пустым взглядом смотрел на уже до половины початую бутылку путинки, рядом с которой стоял грязный граненый стакан.
– Все съебались мать их! ВСЕ! Даже уборщики снега и мусора! Их то, что спугнуть могло? Не черти же рогатые? Мусульмане разве во всю эту чепуху верят?!
– Он ворчал, не сводя глаз с бутылки.
– Здарова Сергей Иваныч!
– Кирюха произнес это так громко, что он аж вздрогнул.
– А ну, не ори мать твою за ногу, будь ты не ладен!
– Иваныч оторвал наконец свой взгляд от бутылки и устремил мутный взор, сначала на своего родственника, а за тем на меня.
– Явились!
– Недовольно прохрипел он и тяжело дыша поднялся.
– Вот рабочая одежда.
– Он махнул рукой с сторону одной из так называемых кроватей, под которыми смятыми лежало явно уже хорошо кем-то отработанное тряпье. Переодевайтесь и принимайтесь за работу! Скоро люди приедут, из морга тело привезут. Спиди гонщика, мать его за ногу будь он трижды неладен! Дед сильно прокашлялся и выудил из кармана пачку беломора.