Новое оружие
Шрифт:
— А не прогуляться ли нам немного перед сном, госпожа Львова? — услышал я голос не мальчика, но мужа. — Это весьма полезно для здоровья — пройтись после ужина.
— Давайте, — робко откликнулась Агата.
— Твоя сестра, похоже, обзавелась кавалером, — сказал я Злате.
Вокруг нас образовалось пустое пространство. Собственно, в столовой вообще остались лишь мы, да Воины Света — те, кто пришёл позже всех.
— Ах, ну что вы, — пролепетала Злата. — Это… Его высочество просто пытается проявить вежливость.
Я
После года, проведённого в магическом мире, я привык к тому, что здесь всегда есть нечто такое, чего ты никогда раньше не видел. Даже больше скажу: нечто такое, чего раньше не видел никто.
Столкнись я с такими близняшками у себя в родном мире — наверное, недоумевал бы до сих пор. А тут мне уже всё сделалось ясно.
Ну, не совсем всё, конечно, нюансов я по-прежнему не догонял. Зато, кажется, понял самое главное.
Сначала — одинаковая хромота близняшек после Игры. Потом — рассказ Бориса о том, как чёрные на Игре будто бы заранее знали все ходы белых. И, наконец, вот это смущение, накатившее на Злату ни к селу ни к городу.
— Его высочество — пятнадцатилетний пацан, — сказал я и, промокнув рот салфеткой, бросил её на поднос. — Он, конечно, вежлив — воспитание обязывает — но что-то мне подсказывает, что к девушкам его влечёт несколько иное чувство.
Злата смотрела на стол, мучительно краснея. Я огляделся. Встал и протянул руку.
— Идём.
— Куда? — посмотрела на меня Злата. Глаза её блестели.
— Поговорим в спокойной обстановке.
Злата покорно взялась за мою руку и встала.
Я, вообще-то, планировал отвести её в сад за корпусами академии. Он так и назывался «академический сад», к огромному ансамблю Царского села не относился. Принадлежал только нам, курсантам.
Зимой в этом саду заливали каток, и в любое время года там можно было прогуляться спокойно — не рискуя нарваться на венценосную особу или императорских придворных. Но выйти в сад мы не успели. Возле самых дверей столовой Злата вдруг прерывисто вдохнула.
— Что слу… — повернулся я к ней.
Закончить вопрос не успел чисто технически. Эта робкая застенчивая девушка бросилась ко мне и прижалась губами к губам.
Целоваться она не умела. Совсем. Что, в общем-то, не удивительно — если они с сестрой всю жизнь прожили в глуши, не зная человеческого общества, где бы им было учиться таким вещам. Не друг на дружке же тренироваться.
Впрочем, я обалдел настолько, что тоже вряд ли произвёл впечатление дон Жуана. Поцелуй вышел детским — нелепым и коротким.
Отпрянув от меня, Злата всхлипнула. Из глаз её брызнули слёзы.
— Ах, Константин Александрович! — воскликнула она и, развернувшись, бросилась бежать к лестнице, ведущей на жилые этажи.
Я проводил девушку
— Н-да, дела…
Решил всё же проветриться, дошёл до входной двери в корпус, распахнул. И тут же меня чуть не смело ураганом.
Агата. Брюнетка, влетев в здание, бросилась вверх по лестнице — следом за сестрой. А за Агатой вошёл раздосадованный Борис. Он, видимо, планировал догонять даму, но, увидев меня, изменил планы. Замер.
— Нехорошо, Ваше высочество, — покачал я головой.
Борис покраснел, как рак, но ответил с вызовом:
— Что «нехорошо»? Я ничего не делал!
— Вот это-то и плохо, — удрученно сказал я. — Любовь — она, знаете ли, как костёр…
Борис подождал, потом развёл руками:
— А окончание метафоры будет?
— Не в этом мире. Давайте-ка пройдёмся, Ваше высочество. Нужно пообщаться.
На самом деле я просто хотел увести Бориса подальше от жилого корпуса — где было слишком много ни о чём не подозревающих курсантов. Потому что великого князя штормило, и видно это было невооружённым глазом. Я буквально чувствовал, как откуда-то извне к нему опять стучится Тьма.
Ну, пусть не стучится — так, скребёт когтистой лапой, напоминая о себе…
Борис взялся за ручку двери. Рукав его кителя от движения задрался, и я увидел браслет. Магический узор на нём светился. Едва заметно, но…
— Не беспокоит? — спросил я, кивнув на браслет.
Борис одёрнул рукав. Буркнул:
— Нагрелся. Немного…
— Дышите глубже, ваше высочество, — посоветовал я. — Глубже и медленнее. Один мудрый человек научил меня, что дыхание — ключ едва ли не ко всем процессам, что происходят в организме. Можно научиться дышать так, что получится вылечить любую болезнь. И это только самое простое.
— Что же это был за мудрый человек? И почему для излечения ему не хватало обычной целительской магии? — фыркнул Борис.
Я промолчал, вспоминая того индуса, который словно бы вывалился откуда-то из средневековья — я с небольшим отрядом скрывался тогда в горах. Этому человеку не было дела до Концернов, до прогресса и цивилизации, до наших войн за свободу и независимость. Он сам по себе был свободой и независимостью, ухитряясь существовать как будто в параллельной реальности. Наше знакомство было мимолётным, но в памяти зацепилось.
Мы дошли до академического сада, там я присел на скамейку. Борис остался стоять — в нём всё ещё клокотали эмоции. Глушилку выставил я.
— Кто из вас полез целоваться? — спросил я.
— Что? — Ну вот, теперь мальчик вовсе побагровел. Чувствительные все такие — спасу нет.
— Ваше высочество, — вздохнул я, — давайте без околичностей. Дело важное, вопрос серьёзный. Кто из вас с госпожой Львовой был инициатором поцелуя?
— Откуда ты…
— Сердце подсказало.
Борис сердито запыхтел, отвернулся и буркнул: