Новое оружие
Шрифт:
— А «у себя-с» — это где-с?
Тут мужичок почему-то обиделся. И весьма сухо и скупо сообщил мне, куда подняться и где свернуть, после чего удалился вместе с кустом.
Я исполнил предписания и оказался в административной части театра, перед закрытой дверью. Постучал для порядку по косяку, потом нажал дверную ручку и вошёл.
Вова сидел за столом. В левой руке между пальцами дымилась сигарета, этой же рукой он подпирал взлохмаченную голову. В правой руке держал какую-то бумаженцию.
— Ты вообще понимаешь,
— Эм… Привет, — немного озадачился я.
— Привет! То-то и оно, что привет.
Вова не отрывал взгляда от бумаги.
— Государю императору — ура! — рявкнул Джонатан.
Вова вздрогнул. Взгляд приобрёл осмысленность. Бумага легла на столешницу, к десяткам других таких же.
Я подошёл к столу. Вова встал и, зажав сигарету в зубах, пожал мне руку.
— Чего ты тут? — спросил я, указывая на бумаги.
— Пытаюсь себя убедить, что нам подарили не белого слона, — фыркнул Вова.
— В смысле? — Я сел на свободный стул.
— А… Да, это ещё батя мой покойный рассказывать любил. То ли в Индии, то ли в Китае богатеи развлекались — подарят кому-нибудь неугодному белого слона. А он вроде как священное животное. Убить его нельзя. Выбросить или передарить — некрасиво. Вот и приходится содержать. А эту тварь, однако, попробуй прокорми! К тому же ещё и гадит, как слон.
— Ха! — развеселился я. — А аристократы, я смотрю, ни в одной стране мира не скучают. Вот, кстати, ещё одна веселуха — не настолько хитро выдуманная, но тоже не лишённая своеобразного изящества — дуэль.
— Ну, дуэль — это не слон, конечно, — обнадежил меня Вова. — Дуэль — проще и быстрее.
— Вообще очень быстро, — поддержал я. — Так значит, ты согласен?
— На что?
— Быть моим секундантом. Сегодня вечером, в Царском Селе, возле Башни-руины. Я тебе расскажу, где это, и как туда половчее пробраться. А потом, там, надо будет одну штуку ещё провернуть…
— Погоди, погоди, сиятельство. — Вова опустился на свой стул и поискал взглядом пепельницу — без особого успеха. — Эм… Ты, что ли, стреляться собрался?
— Как-то слишком серьёзно звучит, — поморщился я. — Оно того не стоит, право слово. Скажем так: у меня дуэль, и мне нужен секундант. Делать почти ничего не надо. Напомнишь правила, предложишь примириться. Если Юсупов согласится — вообще всё замечательно. Обнимаемся, пожимаем руки и идём в ближайший кабак праздновать примирение. Только видишь, какой нюанс: Юсупов не согласится. Поэтому потом… Ну, когда мы закончим, придётся ещё немного поработать.
Вова с видимым трудом впитал новую информацию. Пока впитывал, открыл окно и выбросил туда окурок.
— Надя тебя убьёт, — захлопнув раму, объявил он.
— Надю я уж как-нибудь переживу, — усмехнулся я. — Главное, чтобы Жорж меня не убил. А то это
— На курсах, где ж ещё. У нас ведь с ней договор, что сперва доучится, потом свадьба.
— Правильно, — кивнул я. — А ты ведь сам тоже собирался учиться?..
Вова скривился:
— Да собирался! Даже поступил уже. Да только сам видишь — нет у меня времени на лекциях рассиживаться.
— Так может, со стороны человека нанять?
— Чтобы на лекции ходил? — задумался Вова.
— Чтобы театром управлял! — закатил я глаза.
— А! Думал про это, — махнул Вова рукой. — Людей толковых, которые до сих пор не при деле, поди найди. А как найдёшь — так другая беда: среди толковых честных мало. Чужаку тут — что? Не своё — не жалко. Всё, что надо, поднимет, а после сам же и выдоит досуха. То есть, сиди да каждый шаг за ним проверяй. Ну и смысл какой тогда? Работы, выходит, столько же, да плюс ещё одному паразиту жалованье платить.
— Н-да, — посочувствовал я. — Тоже верно… В общем, я так понимаю, развеяться тебе не мешает. Сегодня вечером, я заеду.
— Угу. Уж развеемся так развеемся, — проворчал Вова.
— Наде ни слова!
— Да мог бы не говорить, само собой. Не учи учёного, сиятельство.
В следующую секунду Вова поджёг новую сигарету и опять склонился над бумагами. Я для него существовать перестал.
В этот раз Джонатан Ливингстон порхнул вслед за мной в машину.
— Ну что, следующий пункт? — спросил я.
— Государю императору — ура! — согласилась чайка. Но как-то без особого энтузиазма.
— Мне чудятся в твоём тоне осуждающие нотки, — заметил я.
Джонатан Ливингстон гордо отвернулся и стал смотреть в боковое окно.
— Ну и чёрт с тобой, — буркнул я. — Нужно мне твоё одобрение — как собаке блохи. Тебе вообще легко рассуждать, ты чайка! Чуть что не так — взлетел и тебе хорошо. К Финскому заливу смотался, рыбы наловил, на маяк нагадил — вот и все твои заботы. А нам тут, на грешной земле, что ни день то проблемы решать приходится. И не всегда с чистыми руками после таких решений остаёшься…
Впрочем, конкретно сейчас я надеялся не очень-то зачернить свою жемчужину. Хотя путь мой и лежал в Чёрный Город.
Сделав пару важных остановок, я, наконец, углубился в трущобы и отыскал хижину Мурашихи. Та вновь была не одна — в хибаре присутствовал долговязый паренёк плюс-минус моего возраста.
Когда я вошёл, он причитал высоким писклявым голосом:
— Я ведь вижу, что не к душе я ей! Я говорю — она морщится…
— А ты сам-то себя слышал? — ворчала в ответ бабка Мурашиха. — Уж на что я — старуха глухая, и то с твоего голосёнки удавиться охота. Хучь бы курить начал, что ли! Али квасу холодного попил. Пищишь — ровно порося на бойне…