Новое тысячелетие

Уланов Андрей Андреевич

— Если вы настаиваете, я его позову, — спокойно ответил официант, — но ответ будет таким же.

— Что за чушь? — удивился Андрей. — Если есть можно, то почему только втихаря?

— Не втихаря, а только в оговоренных местах, — у официанта была немыслимая выдержка, он даже бровью не повел. — Такие теперь правила, профессор. Если хотите, могу порекомендовать вам креветки в кляре, пиво. У нас прекрасно готовят лосося.

Андрей внимательно посмотрел на официанта.

— А то, что я профессор у меня на лбу написано?

— Нет, — улыбнулся официант. — Это написано под вашим портретом в университете. Я учусь на третьем курсе. А здесь подрабатываю. Я читал ваши работы, профессор. Вам, наверное, это часто говорят, но вы действительно талантливый ученый.

— Мда, —

растерявшись, сказал Андрей, посмотрел на жену, а затем снова на официанта. — Конечно, приятно, что тебя узнают на улице, потому что ты смог что-то написать о Богом забытом тропическом острове… Но… вот если бы за это, скажем, вместо портрета в университете, мне сюда принесли баранину на ребрышках…

— Пойдемте в зал, — улыбнулся официант. — У нас повар серб, мой друг. Он с мясом чудеса творит. Я его попрошу. Он для вас…

— Спасибо, но мы лучше останемся на воздухе, — поспешила вставить Динака.

— Да, — согласился Андрей. — Лучше мы здесь останемся.

— А вот то, что вы нам предлагали, — продолжила Динака. — Креветки, рыба…еще пару овощных салатов…

— Все будет в лучшем виде, — улыбнулся официант и, забрав меню, исчез в дверях ресторана.

Андрей и Динака проводили его взглядом и с минуту сидели молча. Ленивый летний день неспешно катился привычным маршрутом.

— С ума сойти, — хмыкнув, сказал Андрей. — Пятнадцать лет жить на морепродуктах, после этого приехать в центр Европы, зайти в ресторан, заказать на обед жаркое, а получить креветки.

— Сделай юноше приятное, — сказала Динака. — Он просто счастлив, что такой известный ученый, как ты, зашел в ресторанчик, в котором он работает, и сел за его столик. Именно за его.

— Ты думаешь? — с сомнением спросил Андрей.

— Поверь мне. Для него разговор с тобой, как для католика — встреча с папой Римским.

— Хм-хм, — вздрогнул Андрей и расплылся в широкой улыбке. — А я то дурак подумал, что он меня клеит. Смотрю — глазки засветились…

Динака не выдержала и расхохоталась. Она смеялась так искренне и заразительно, что Андрей рассмеялся вместе с ней.

После сытного обеда Андрей и Динака так же, как и прежде, неспешно прогуливались по городу. Андрей с заметным налетом ностальгии рассказывал Динаке, в каком доме кто жил, на какой улице происходили какие события местного, а порой и европейского значения. Оказалось, что этот тихий городишко чем-то приглянулся писателям. Они любили приезжать сюда и подолгу оставаться в глуши узких улочек, гулять в тени парков. Может быть, именно тишиной город и притягивал их.

— Ты только посмотри, сколько представительств всевозможных учений и верований, — сказала Динака. — Астрологи, прорицатели, всевозможные боги и пророки. Здесь, наверное, были сильны идеи хиппи.

— Любовь и цветы? Не скажу, чтобы очень много, но было. Для хиппи этот город слишком провинциален. Здесь ничего никогда не происходило.

— Ничего себе ничего! — удивилась Динака. — Ты мне только за час такого рассказал, на толстенную книгу наберется.

— То, что я тебе рассказал, либо наша местная история, либо мировая. Наша история интересна только нам. Мировая — интересна через века. А вот религий действительно стало как-то многовато. Раньше было два-три пророка, не больше. Да и те, сидели себе тихонечко на задворках и принимали редких паломников. А сейчас… Что не улица — так свой посланник божий. Причем, я не заметил ни одного «единственно истинного». Раньше такого не было. Каждый пророк утверждал, что он один пришел от Бога, и только он несет истину, а все остальные ложь. Сейчас получается, что пророки смирились с конкурентами?

— Они просто стали терпимее.

Когда Андрей и Динака вышли на площадь Святого Александра, они остановились перед величественной громадой храма.

Над церковью возвышались пять куполов. С восточной стороны полукуполами апсида, по бокам, в один ярус, перекрытые сводами нефы. Оконные проемы были увенчаны арками и каменными плитами с крупными отверстиями. Огромные, сделанные из бронзы, двери

украшены накладными рельефами, орнаментальными розетками и бордюрами. От одного взгляда на храм возникало впечатление мощи и силы.

— Храм Александра неотступившего, — сказал Андрей.

— Никогда не слышала, — разглядывая купола сказала Динака.

— В 1470 году жил в нашем городе великий ученый Теодор. Народ дал ему прозвище — простодушный. Теодор был очень умный, образованный человек. Философ, механик, химик, богослов. По утрам в церковной школе учил детишек которые постарше. Вечерами, в своей лаборатории, придумывал разные снадобья, механизмы. Помнишь у реки остатки каменного фундамента?

— Помню. Разрушенная башня.

— Это была не башня, а мельница. Теодор сконструировал ее по просьбе мэрии. Река у нас, сама видела, не шибко быстрая. Но Теодор добился того, что и муки она молола больше, чем другие мельницы, и помол у нее был мельче. С этой мельницы и начались злоключения Теодора.

Жил в наших краях один князек. Все у него было, кроме славы. А славы ему о-очень хотелось. Вроде бы неглупый был князь, торговые дела у него хорошо шли, и как государственный деятель неплохо себя проявил — король любил его с посольством посылать. Но славы ему хотелось не как политику, а как механику. Вот и пришел он к Теодору, когда тот мельницу строил. Мэрия на строительство денег выделила немного, наш город в то время был не самым богатым. Пришел князь к механику и говорит: «Давай мельницу вместе строить. Я, конечно, в механике не так одарен, как ты, но зато связи имею великие. Поговорю с влиятельными людьми, они и увеличат расходы на мельницу. А нет — я и к королю могу постучаться. Мы же для себя ничего не попросим, да и лишнего не возьмем ни гроша». «Зачем же тебе это нужно?» — спрашивает Теодор, хотя уже догадался обо всем. — «Король узнает, что мы не стяжатели, — ответил князь. — Скоро городские стены перестраивать будут. А кому, как не нам с тобой, это дело доверить. Уж я все в лучшем виде организую. Ни поставщики, ни каменщики лишнего не попросят. И городу хорошо, и нам с тобой почет». «Ты так и не ответил, — сказал Теодор. — Зачем тебе это нужно? Выгоды никакой. Забот у тебя и своих хватает. Почет и слава тоже есть». «Что деньги, что почет, — вздохнул князь. — Мы умрем, вместе с нами и слава, и почет уйдут. А городские стены на века останутся. Вместе с ними и имена наши. Вот где почет. Та слава хороша, что в камне запечатлена. Ты подумай, — говорит князь. — А я тебе помогу и с папским престолом дела уладить. В который раз уж следователь приезжает. Что ты за снадобья готовишь, да и уж не Сатана ли тебе нашептывает, когда ты механизмы придумываешь. Такие вопросы костром могут кончиться».

Теодор ничего не ответил. А князь решил, что дело уже в кармане, и поехал договариваться с королем о городских стенах, мечтая в дороге, как потомки в веках прославлять его будут. Вскорости, военный советник короля отправился объезжать королевство с инспекцией. И, конечно же, заехал в наш город, чтобы на месте посмотреть, как обстоят дела с городскими укреплениями и что предстоит перестраивать. Про таланты Теодора вся страна знала. Вот и пришел к нему советник обсудить, где тот думает стены выше поднять, а где толще сделать. Тут-то он и узнал, что Теодор даже и не помышлял строить городские стены. «Как же так? — спрашивает советник. — Князь уже всему королевству рассказал, что он вместе с тобой строит мельницу для города. А после нее вы возьметесь за городские стены». «Не строит он со мной мельницу, — ответил Теодор. — Да и не к чему мне это, я и сам справлюсь». «Значит, и стены ты один будешь строить?» — спрашивает советник. «Я не обучен возводить военные укрепления, — ответил Теодор. — Будет нужен мой совет — помогу, если смогу, а чтобы все на себя брать — не по уму мне это дело». «Да как же так? — спросил советник. — Король доволен, что ты будешь строить укрепления одного из важных городов. Разгневается оч, узнав что это обман». «Сожалею, — сказал Теодор, — что так все получилось, но я ничего никому не обещал и меня во лжи уличить нельзя».