Новое время
Шрифт:
Артём не знал о вынужденной посадке почти полвека назад Ту-104 на лёд другого городского пруда, Нижне-Исетского, но командир о том давнем случае помнил ещё с курсантских времён и рассчитывал не повторить погубившей «тушку» слишком ранней посадки на высокой скорости. От траверза Малоконного мыса, где КВС запланировал касание льда, до застроенного какими-то хибарами и сараями полого южного берега, было чуть более трёх километров. Вполне достаточно для полной остановки шестидесятитонной крылатой машины, даже на запорошенном льду.
Опустившись до полусотни метров, пилоты провели аэробус мимо поросшего лесом и кустарником полуострова и снова подняв самолёт, ушли на последний круг. Немногочисленные пассажиры, не смотря на просьбу экипажа, продолжавшие упорно смотреть в иллюминатор
– Идём на посадку! – без всякого приветствия донеслось из динамиков – Крепче держитесь и без паники! Всё будет хорошо!
Под крылом снова мелькнула двойная нить железных дорог, утробно урча, вернулись в крылья стойки шасси, и задирая нос, аэробус начал снижение. Всё ближе и ближе к замёрзшей воде, отпели свою песнь двигатели, заглушенные вторым пилотом, и самолёт, просев в воздухе, коснулся льда скошенной задней частью фюзеляжа. Глухой удар сотряс аэробус, кто-то тоненько крикнул, но ещё более громкий двойной удар коснувшихся льда двигателей заглушил все звуки в салоне. Пассажиров рвануло вперёд, самолёт через мгновение со страшным треском ударился об лёд носовой частью. Всё больше и больше загребая снег воздухозаборниками турбин, «триста двадцатый» нёсся по визжащему от немыслимой нагрузки льду, трясясь и подпрыгивая. Трясло жутко, с открывшихся багажных полок градом сыпались вещи, из своих гнёзд в потолке над сиденьями вылетели кислородные маски. Разлетаясь по салону, сумки и чемоданы падали на пассажиров, причиняя боль и сдирая кожу до крови. Артём что-то орал, сам не понимая что, на одном прыжке самолёта крепко приложившись головой о боковую стенку. Перекрывая шум, что-то сзади-внизу-справа затрещало, завыло ором раздираемого металла и самолёт вдруг сорвался с прямой и начал поворачиваться на льду, завалившись на правый бок. Казалось, весь этот ад длится и длится, как с очередным особо сильным ударом, почти завершив разворот. самолёт подпрыгнул куда-то вверх, слегка задрав нос, да так и остался, замерев в таком положении.
Наступившая тишина показалась Артёму мёртвой. Он осторожно поднял голову, осмотрелся. Сосед отвёл руки от головы, выпрямился. Правая ладонь у Максима Сергеевича была измазана красным.
– Кровь .. у вас – пробормотал Артём, ослабевшими руками борясь с ремнём безопасности.
Железнодорожник поднёс ладонь к лицу, с удивлением рассмотрел кровавые следы, затем осторожно пощупал макушку.
– Ебать, долбануло. Кожу содрало, хуйня – констатировал Максим Сергеевич результаты осмотра. Несколько успокоившись, он перешёл на более литературный вариант русского языка – удачно, как раз над виском. А могло и ниже долбануть. Мда-а-а. Стало быть, мы прибыли. С прибытием! – крикнул он ещё не вышедшим из ступора пассажирам.
Щёлкали замки ремней безопасности, люди пытались встать и осмотреться, насколько это было возможно в заваленном вещами салоне. Артём наконец смог избавится от ремня, ухватился за спинку переднего кресла, приподнялся. Впереди, у кабины пилотов, раздались два приглушённых хлопка, в салон потянуло холодом.
За его последнем, третьем рядом кресел была тонкая переборка, отделявшая экономных от ценителей дорого комфорта. Из-за неё доносились стоны и женский тонкий, непрекращающийся плач. Стюардессы, выбравшиеся из своего закутка у кабины пилотов, были бледны,
– Начинаем эвакуацию! – сказала та самая, незамужняя. Голос у неё стал жёстким, с командирскими интонациями – покиньте самолёт по аварийному трапу у кабины пилотов, отойдите от самолёта и ждите помощи. Кто может помочь в эвакуации остальных пассажиров, идите за мной.
Не дожидаясь ответа, она быстро прошла мимо трёх рядов кресел, быстро осматривая пассажиров на предмет неотложной помощи. Остановилась она только у последнего ряда, быстро наложив железнодорожнику кровоостанавливающую повязку, и пошла дальше. Как понял Артём, по умолчанию подразумевалось, что комфортные кресла и простор бизнес-класса спасут его пассажиров от серьёзных травм и повреждений внутренних органов.
Из почти наполовину пустого при посадке салона в самолёте после этих слов остались лишь трое. Артём, его сосед и высокий парень с первого ряда, с несовременной бородкой клинышком. В красном пуховике, он двинулся к хвосту самолёта, за Артёмом и Максимом Сергеевичем. Остальные четверо, похватав разбросанные баулы, сиганули к распахнутым люкам.
Перед тем как пойти помогать стюардессам, Артем буквально на бегу взглянул в иллюминатор. Насколько можно было понять, самолёт всё-таки не смог погасить всю скорость на льду и выскочил носом на землю, потеряв часть крыла и придавив его остатком с разбитой гондолой левого двигателя что-то вроде рыбацкой пристани. По крайней мере так подумал Артём, увидев смятые и разодранные части каких-то баркасов, по зиме , видимо, вытащенные на берег. Далее на берегу виднелась небольшая церквушка и двухэтажное здание красного кирпича окружённое невысоким забором, от которого к самолёту бежали люди. Сколько их было, Артём не стал считать, были дела поважнее.
В эконом классе царил хаос. Плотная компоновка усугубила количество и тяжесть травм от ударов и разлетевшихся по салону вещей. Многие сумки и чемоданы при кувырках и падении раскрылись, засыпав пассажиров своим содержимым. Здесь были летние вещи возвращавшихся с курортов отпускников, всякая бытовая мелочёвка, блокноты, содержимое женских сумок и несколько раз Артёму на глаза попались книги в ярких обложках.
Обернувшись, крайняя к ним стюардесса буквально приказала Артёму и парню в красном пуховике.
– Вы, молодые люди, идите к люкам, будете помогать при высадке. Быстрее! Вы поможете здесь – перевела взгляд стюардесса на Максим Сергеевича.
Вовремя. В самолёте начала нарастать паника, кто-то рвался от хвоста по проходу. Расталкивая всех в стороны, кричали женщины, плакали дети.
–Тихооо бля!! – заорал железнодорожники во всю лужёную глотку – выходим по двое, не толкаясь, в хвосте то же люки открыли. Куда прёшь нахуй, бля! – без лишних разговоров он стал на пути того самого, рвущегося от хвоста самолёта, мужичка с красным перекошенным лицом и бегающими глазам. Врезал ему по одутловатым щекам, да так громко, что звук пощёчины, казалось, заглушил все крики и вопли. Действительно, пассажиры сразу притихли. Мужик обалдело смотрел на Максима Сергеевича и только дышал, раскрыв рот. На левой щеке расплывалось пятно от удара.
– Без паники, пиздец отменяется! – жизнерадостно заорал железнодорожник, отодвинувшись и пропуская приведенного в чувство пассажира вперёд – по одному и по двое все выберутся! Шмотьё не берите, вернёмся за ним если что!
В хвостовой части салона то же навели относительный порядок и пассажиры стали быстро эвакуироваться по надувным трапам. Артём стоял у распахнутого люка, помогая остальным без давки покинуть самолёт. Протянуть руку, подхватить, поддержать, остановить рвущегося без очереди, усадить ребёнка на колени родителям и так снова и снова. Внизу у трапа людей принимали те, кто ранее смог выбраться, Среди них Артём не без удивления заметил сразу бежавших из бизнес-класса даму в норковой шубке и троих мужичков в дублёнках разной степени ценности. Максим Сергеевич мимо него не прошёл, видимо, эвакуировался через другой выход.