Новое время
Шрифт:
Уловив недоумение в глазах Шубина, Мерзляков пояснил – последние слова – цитата из одного стихотворения.
– Хороший слог – улыбнулся Шубин – Господа! – повысив голос, он обратился ко всем собравшимся вокруг пассажиров и членов экипажа авиалайнера – год у нас сейчас одна тысяча девятьсот тринадцатый от рождества Христова. Сегодня девятое декабря, понедельник.
– Сто лет тому назад – пробормотал стоявший рядом Андрей – почти. А почему понедельник? Суббота должна быть, мы в пятницу из Москвы вылетели.
Шубин обернулся на голос, виновато развёл руками. Мол, не могу объяснить сего факта.
– Календарь! – из толпы протолкнулась вперёд дама в годах, типажом
– До какой революции? – голос Шубина снизился почти до шёпота. По толпе прошла волна хмыканий и коротких реплик, вроде, «ну ты попал, парень» .
– Октябрьской. В тысяча девятьсот семнадцатом году случилась – начала было лекцию преподша, но опасный, как видно было по реакции Шубина, разговор, быстро свернул командир самолёта.
– Так, о грядущем и прочем поговорим в более спокойной и подобающей обстановке. Где здесь полиция, пожарные или что-то в этом роде? Надо место падения оцепить, вытекающее топливо песочком посыпать, да как можно быстрее. Поднимайте людей, Александр Иванович, на всё про всё максимум полчаса осталось.
– Да, конечно – спохватился репортёр, но, уже разворачиваясь, всё-таки задал вопрос Мерзлякову – что может случиться, через полчаса?
– Второй самолёт на подлёте – ответил пилот – не наш, арабский Боинг из Эмиратов. Сесть ему, кроме как по нашему маяку и следу, просто негде. Скоро здесь совсем тесно будет.
– Поразительно – только и смог сказать Шубин.
Выбравшись из толпы, он быстрым шагом, почти бегом направился в сторону видневшихся невдалеке заводских построек. Как помнил Артём, где-то там, на современной ему улице Кирова, располагалась одна из проходных старого ВИЗ-а, а значит, был телефон. На крайний случай можно было курьера в город отправить.
Теперь внимание пассажиров переключилось на преподшу, действительно оказавшуюся преподавателем, но не в школе, а на одном из факультетов Архитектурной Академии. Видимо, в Москве была по каким-то своим архитектурно-учебным делам и вернулась домой столь неудачно. Мимолётно Артём ей даже позавидовал – она с таким жаром рассказывала окружившим её пассажирам о старом Екатеринбурге, чувствовалась, что тема сохранения культурного наследия в постоянно застраиваемом городе была для неё очень близка. И вот теперь, она сможет увидеть и прикоснутся к тому, что спасти не смогли, да во многом и не захотели, ни советские власти, ни пришедшие им на смену в городские и районные администрации «эффективные менеджеры».
По крайней мере люди отвлеклись, хотя бы на время, слушая и задавая вопросы. Артём выбрался из толпы, подошёл к внешнему краю смятой гондолы левого двигателя. Отсюда был хорошо видно, как изгибается по льду тормозной след самолёта. Видимо, буквально на последних десятках метрах скольжения самолёт провалился правым мотором глубоко под лёд, ещё не погасив полностью скорость. Двигатель не выдержал подобного издевательства и попросту оторвал крыло по пилону турбины, а самолёт крутануло вокруг центроплана и выбросило на покатый берег. Артём вспомнил, что по картам и снимкам Гугла здесь располагалась лодочная станция. Как оказалось, существовала она уже с самого начала двадцатого века. Пока по ней не прошёлся утюгом терпящей бедствие аэробус, смяв лодки и понтоны всей своей шестидесятитонной тушей. Да так удачно, что сброшенные к кормовых дверей аварийные трапы легли на свободные от разрушений участки промёрзшей земли, а не битый при падении лёд и ломанные в острые щепы баркасы.
– Как же его отсюда вытаскивать будут? – раздался сзади незнакомый мужской
Артём обернулся. В метре позади-справа него стоял, засунув руки в нагрудные карманы серой утеплённой куртки, слегка полноватый мужик лет тридцати пяти-сорока. Из-под чёрной вязаной шапочки и натянутого капюшона на Артёма внимательно смотрели карие глаза, слегка уменьшенные тонкими линзами модных очков. Ростом и статью он был чуть повыше Артёма, но судя по широким джинсам и высоким шнурованным ботинкам, ассортимента сугубо «ашановского», за свои годы так и не достигшим нужных высот. «Командировочный, наверное» – подумал Артём и буквально через пару реплик убедился в ошибке.
– Оторванное крыло скоро утонет – так и не представившись, сообщил пассажир эконом-класса – пока пассажиры выходили, оно медленно погружалось.
–А-а – сообразил Артём, откуда у подошедшего было время так всё хорошо рассмотреть – так вы то же высадкой занимались?
– Да, с сыном у люка стояли – как о чём то само собой разумеющемся, сообщил незнакомец – с другой стороны эмчеэсник был, потом к нему железнодорожник подключился, когда почти все спустились.
– Я спереди был – сказал Артём и протянул руку.
Пассажира звали Максим Иванович или просто Максим. В разговоре выяснилось, что судьба отправила его в Москву получать окрасочное оборудование для собственной фирмы, ранее заказанное и оплаченное через одну из московских контор, живущих на «оптимальном» импорте из Соединенных Штатов Америки.
– Тесен мир – усмехнулся Артём, услышав название – знаю я их, хозяином там Седлецкий. Склады у них за МКАД-ом, у «Крокуса»?
Максим кивнул.
– Папа! – донёсся от кучковавшихся пассажиров детский голос.
Максим обернулся, помахал кому-то рукой.
– Пойду я – сказал он – младшая зовёт. Думаю, ещё свидемся.
– Свидемся – эхом ответил Артём, то же обернувшись и смотря вслед уходящему Максиму. Затем он поднял голову и увидел, как россыпью спускаются от дороги к самолёту солдаты в серых шинелях с длинными винтовками наперевес, впереди бежали офицеры, хорошо, что без револьверов и шашек наголо. Хотя с шашками, вроде, тогда были казаки.
«Ну почему, почему, как только дело доходит до чего-то серьёзного, в России быстрее всего реагирует армия? – тоскливо подумал Артём – где же полиция, пожарники наконец? И где гасятся господа чекис.., тьфу ты, жандармы конечно! Такое событие и без их воспетых поэтами «мундирах голубых» обойтись ну никак не может! Репортёр и то в первых рядах оказался. Бардак, воистину бардак!»
Он сплюнул на снег от избытка вдруг переполнивших его душу чувств, хлопнул ладонью по измятому корпусу двигателя и ломая ботинками нетронутый наст, отправился к толпе теснее сплотившихся при виде солдат пассажиров.
Краткая пауза между актами драмы стремительно катилась к своему завершению и теперь всем попавшим в нежданное прошлое, предстояло наконец-то влиться тонким ручейком в реку Времени.
Кто сказал, что в неё невозможно войти дважды?
Солдаты оцепили периметр вокруг самолёта, оттеснив собравшихся в немалом числе обывателей. Приставили служивые винтовки к ноге и так замерли, неподвижными статуями в серых шинелях, перетянутых в поясе широким ремнём. Цепь оцепления образовала нечто вроде подковы, отстоявшей от самолёта не ближе десяти метров. Аэробус выскочил на берег под небольшим углом к урезу воды и вершина солдатской параболы почти касалась края дороги. Там тесной группкой собрались офицеры и после краткой паузы, потраченной видимо на блиц-совещание, к пассажирам двинулись двое, как подумал Артём – старшие по званию.