Новогоднее чудо для миллиардера
Шрифт:
— Черт с тобой! Сиди в веранде. И в дом… Ты… Не войдешь!
Я влетаю из тамбура обратно в дом, хлопаю дверью, закрыв ее на ключ, щеколду и толстый засов.
Прижимаюсь к ней спиной. Боже, какая ужасная предновогодняя неделя! Свалился же под мою елку этот… хам!
— Нина, здесь же холодно! Я замерзну…
— Там в углу лежит тулуп и валенки. Старые. До мусорки не донесла. Тебе — сойдет. В самый раз будут! — быстро отвечаю и убегаю как можно быстрее и дальше.
— Мама, мама, у змейки
— Бозик… пошел остудиться! — отвечаю я.
Больше никаких бозиков, даже самых красивых с самыми распрекрасными глазами на свете, которые… черт дери, а он все-таки прав… так сильно похожи на глаза моей дочери!
Ну почему?! Почему…
Дорогие, не забывайте нажать на кнопочку "нравится" и поддержать Муза отзывоv или простым "спасибо" :) Нам будет оооочень приятно!
Глава 6
Нина
Я вспылила.
Выгнала мужчину.
Потому не имеет права какой-то Кравцов расспрашивать меня о личной жизни и задавать интимные вопросы.
Еще бы спросил, как, сколько раз и где я спала с отцом Лели!
Если бы я захотела ответить Алексею, то ответ был бы самым простым — всего один-единственный разочек, но мне и этого хватило, чтобы забеременеть…
Ничего криминального.
Но в то же время это не тема для разговоров с посторонним мужчиной, пусть и очень привлекательной внешности, но появившимся рядом с моим домом при крайне странных обстоятельствах.
Алексей о себе ничего толком не рассказал.
Он усердно делал вид, будто пытается вспомнить, как и почему он здесь оказался…
Но где гарантия, что он по-настоящему кое-что о себе не может вспомнить? Вдруг он просто изображает беспамятство?
Что, если он — преступник? Вдруг из тюрьмы сбежал? Здесь, в области тюрьма имеется. Неизвестно, в чем он может быть замешан!
О, вот еще один вариант: он грабил дом, его засекли, по голове ударили… Отсюда и шишка большая…
Похоже на правду?
Честно? Я призадумалась, пытаясь быть объективной.
Я пыталась в своем воображении нарисовать такие картины, в которых Кравцов выглядел бы негодяем. Но мне с трудом верилось в собственные мысли. Неубедительно выглядело, с натяжкой!
Откуда взялась уверенность, что он не мерзавец?
Он — наглец, каких поискать!
“Наглец! — согласились таракашки в голове и смущенно зарделись. — Но до чего же хорошенький! И пусть будет наглец… Нам смелые очень нравятся…”
Ни минуты не проходило, чтобы я не сомневалась в своем решении выгнать мужчину в холодный тамбур.
Вдруг заболеет?
Но
Однако совесть не давала покоя.
Как не давала покоя принесенная клятва Гиппократа. Я всего лишь колледж медицинский закончила, работала сначала санитаркой, теперь стала медсестрой.
Как человеек, причастный к медицинскому делу, я просто была обязана не дать мужчине заболеть…
Он может простудиться!
Я спорила сама с собой.
— Нина, он заболеет! — трагически вздыхала совесть.
— Ватный тулуп и валенки ему в помощь, — упрямилась я.
— Тулуп отсыревший. Валенки — стертые!
— Пусть двигается. Разгонит кровь! Согреется. Движение — жизнь! — не сдавалась я изо всех сил.
— Где? Двигаться? Тамбур крошечный. Четыре с половиной квадратных метра… — включилась логика.
“В тамбуре всего четыре с половиной квадрата, а в мужчине столько квадратных метров обаяния, сколько мы посчитать не можем!” — добавляли масла в огонь таракашки.
Я чуть не взвыла от этих споров и мыслей внутри собственной головы!
Я держалась на последнем упрямстве.
Пыталась найти причины, чтобы не пускать его обратно в дом, но кроме наглости и беспардонности причин не находилось.
Только предположения, что он может оказаться преступником.
Ах, вот еще… Вариант. Он просто мошенник. Обаятельный мошенник.
Может быть, даже аферы сложные проворачивает! А я его в дом запустила, он всюду все посмотрел, ходы-выходы запомнил, имущество оценил…
Глупость, глупость какая!
Но все-таки достану я ружье из тайника.
Так. На всякий случай. Припрячу поближе к себе. В своей спальне. В шкаф. За белым платьем в синий цветочек.
***
Немного остыв, я посмотрела на часы, думая, что прошло очень и очень много времени. Однако прошел лишь час… Лишь час, а я уже крутилась как уж на сковороде, обуреваемая борьбой с голосом совести, жалости и симпатии.
Их так много, а я — одна!
Одна вынуждена противостоять напору. Еще и Леля начала подливать масла в огонь.
— Мама, бозик сколо плидет? У меня все-все змейки сломались!
— Не знаю, Леля.
— Как не знаешь? Куда зе он плопал?
— Остыть ему захотелось, Леля. Остыть.
— Остыть?! А он че… Голячий?
“Да-да! — мигом отозвались таракашки. — Горячий. С виду, так очень! Кипяток… Кому кипяток?”
Я пресекла расспросы Лели, заняла ее игрушками, увлеклась сама делами по дому. Вон, в углу надо прибраться, где будет елочка стоять. Нужно разобрать полки шкафа рядом — они постоянно забиты мелочевкой всякой и будут портить вид на фото.
Словом, мне есть чем заняться!