Новогодний маджонг. Соединяя пары

Волкова Виктория Борисовна

«Можно даже сфотографировать Ритулю с Санькой около огромных новогодних шаров, искрящихся от разноцветных лампочек», – мысленно прикинул Молоканов и уже собирался вернуться в квартиру, как телефон снова ожил.

Звонила маман.

– Ну наконец-то, Вова, – с придыханием начала она. – Никак тебе дозвониться не могу!

Владимир Петрович принялся судорожно перебирать список пропущенных вызовов. Там скопилось много звонков. Первой среди безответных лидировала Лиза Талахадзе, потом сам Юрец, Аркашка звонил… Молоканов вспомнил, что пару раз

звонила Ириска, но ей он пробурчал что-то нечленораздельное, а потом отправил сообщение по вацапу, чтобы старшая сестра не беспокоилась. А вот мама… Вова понял, что даже не обратил внимания. В который раз стало стыдно, но он тут же купировал приступ самобичевания, услышав в голосе матери трагические нотки.

«Не звонила ни разу»,– догадался он, зная, к чему ведет весь этот театр одного актера.

И точно! Галина Васильевна тяжело вздохнула, будто прощая.

– Слава богу, что сейчас ответил! – выписала мать индульгенцию и тут же бодро заявила: -– Вова, Катенька сломала руку, нужно ее из травмопункта забрать.

– Я не могу, – отшил Молоканов, втайне молясь, чтобы от него поскорее отстали.

– Она позвонила, попросила, – запричитала мать.

– Почему именно тебе? – не выдержал Вова. – У нее есть младший брат. Отец. Все на машинах.

– Ох, – завелась маман. – Нет в тебе милосердия!

– Милосердие – поповское слово, – хмыкнул Молоканов голосом Жеглова, вспомнив цитату из любимого фильма.

– Тебе бы все шутить! – укорила мать. – А я хочу, чтобы ты женился, родились бы внуки.

– Я женился, и у меня растет сын, – нетерпеливо ввернул Вова, в глубине души понимая, что момент не самый подходящий.

– Прекрати! – закричала мать. – Все твои дурацкие шутки и выходки. Когда ты, наконец, повзрослеешь!

– Я навсегда останусь твоим ребенком, мам, – спокойно заверил Молоканов.

Мать негодующе фыркнула и отключилась.

Вова, улыбаясь, вошел в комнату и, чмокнув Ритку в мягкую ямочку ключицы, предложил:

– Давай выпьем что-нибудь! А то скоро в загс, а мы еще помолвку не отпраздновали.

– Давай, – быстро согласилась Маргарита.

– Что ты будешь? Есть красное вино и виски.

– Шампанское. Я в холодильнике видела бутылку.

Вова тут же открыл дверцу и удивленно воззрился на «Мондоро», одиноко лежавшую на полке.

«Как она тут оказалась? – Он мысленно почесал затылок, но так и не вспомнил, чтобы заранее ставил шампанское в холодильник. А потом словно кольнула догадка. Пирожки Катерина напекла и бутылочку в холодильник, должно быть, заранее припрятала. – Спасибо, Катя!» – про себя поблагодарил он и, захватив бутылку и два бокала, вернулся к Маргарите.

Они валялись в постели, которую так и не удосужились убрать, пили игристое вино и,словно дети, следили за пузырьками, поднимающимися на поверхность запотевших бокалов. Ленивые ласки чередовались с такими же ленивыми речами, и только грохот Санькиных погремушек не давал никакой возможности перейти к более решительным действиям.

– Я так

больше не могу, – протянула Маргарита и попыталась встать.

– Я тоже, – заверил ее Молоканов, даже не подумав отпустить.

– Ты о чем? – лукаво поинтересовалась Ритка.

– О перегреве всего организма, – усмехнулся Вова. – А ты?

– А я про рок-концерт, – кивнула она в сторону кроватки и быстро забрала оттуда Саньку.

– Я как-то маленькому Жорику Талахадзе барабан подарил, – признался Владимир Петрович и расхохотался. – Лизка потом сильно ругалась.

– Так ей и надо, – смеясь, возвестила Рита.

– Ритуль, – неожиданно попросил Молоканов. – Я с Юркой с первого курса дружу. Он же не виноват, что влюбился в стервозину.

– Это ты к чему? – удивилась Маргарита.

– Придется их на свадьбу пригласить, – осторожно начал Вова.

– Да, зови, мне-то что!– отмахнулась она. – Только, пожалуйста, не проси меня сразу с ней общаться, как будто ничего не случилось. Я так не смогу.

– Хорошо, – кивнул Молоканов и прижался губами к виску любимой. – Тяжело тебе пришлось?

– Проехали, Володя. – Рита посмотрела на него твердо и решительно. – Главное, ты мой! А остальное не важно. Мы пошли по извилистому пути, но не сдались и не свернули.

– Потому, что любим друг друга, – пробурчал Молоканов, принимая в свои объятия Саньку, вздумавшего переползти с материнской груди на отца.

Он радостно гулил, дергал Вову за нос, а потом случайно скатился, плюхнувшись на Маргариту. Ребенок рассмеялся и снова забрался на Молоканова, а потом, перевернувшись, покатился в объятия матери. Ритка рассмеялась вслед за сыном.

– Изобретатель растет, Ритуль, – улыбаясь, протянул Молоканов. – Придумал веселые горки.

Ритка вместе с сыном прижалась к Молоканову.

Он потерся носом о ее макушку и уже собрался выдать что-то глубокомысленное, как на стене зазвонил домофон.

Маргарита дернулась, понимая, что явились незваные гости.

– Лежи, – пробурчал Владимир Петрович. – Мы никого не ждем.

– А вдруг это кто-то из твоих родственников? – испуганно прошептала Ритка.

– Я их не приглашал, – отмахнулся Молоканов. – Скорее всего, это маман!

– О, господи, – перепугалась Ритка. – А я вся растрепанная и неодетая.

– Лежи, никто открывать дверь не собирается. Пусть уважает чужую личную жизнь.

– Неудобно так, человек пришел в гости…

– Ага, с третьего этажа поднялся на шестой, – фыркнул Вова. – Нет, сегодня неприемный день, – решил он под трели телефона.

– Сыночек, – запричитала мать в трубку. – Я тут у тебя под дверью. А ты не открываешь.

– Мам, сейчас не вовремя, – пробурчал Молоканов. – Мы тут голые, потные спим.

– А как же ребенок? – спохватилась мать.

– Жеребенок тоже спит, – заверил Вова, глядя на сына, вернувшегося к своим погремушкам.

– Ира сказала, что ты подженился на какой-то ее соседке с ребенком… – начала тянуть жилы мать.