Новогодний маджонг. Соединяя пары
Шрифт:
– Я и помогаю, – пробурчал Лутонин и нашел взглядом Маргариту. – Риточка, кинь мне телефон Надежды, а ей отправь мой. – Потом снова оглядел Дьяконова, все это время державшего на руках Надюшку. – Я вас больше не задерживаю, – милостиво отпустил он.
– Спасибо, отец родной! – в сердцах бросил Хоппер, направившись к выходу. Он оглянулся, ожидая увидеть обиженное лицо Лутонина. Но столкнулся с довольным взглядом и нагловатой усмешкой.
«Как кот, объевшийся сметаны, – про себя недовольно фыркнул Дьяконов. – Но я и близко этого
– Красивая пара, – довольно заметила Татьяна Алексеевна, стоя у окна и наблюдая, как Миша усаживает жену в машину.
– Повезло Надежде, – подтвердил Танеев.
– Пфф,– пробурчал Лутонин. – Тоже мне, нашли принца!– Но, заметив хмурые лица хозяев, добавил примирительно, явно не собираясь уходить:– Я помогу сковородку вешать.
– А мы с Санькой во дворе погуляем, – встрепенулась Маргарита. – Целый день ребенок без воздуха.
Вова тяжело вздохнул и потащился с тестем в сарай, подбирать подходящие крепления.
А вернувшись в дом, сразу наткнулся на Маргариту, вручившую ему Саньку.
– Подержи, пока я оденусь, – попросила она.
– Вы далеко собрались? – напрягся Молоканов. – Уже темнеет. Может, с вами пойти?
– Володя, мы тут по двору походим и вернемся. Даже за ворота не выйдем. И мама на крылечке постоит. Лучше помоги папе, а то он сейчас всю стену разворотит. А если ему еще дядя Леша поможет, то нам придется на первом этаже заново ремонт делать.
Вова, соглашаясь, кивнул. Ему хотелось побыть с ней и с сыном, но зычный голос тестя заставил вернуться в дом. Сковородка, будь она неладна!
Он вышел во двор, когда чугунный диск с ажурными краями и длинной деревянной ручкой с подпалинами занял почетное место на стене с венецианской штукатуркой, а дальние родственники завели между собой какой-то старый спор о Лутонинских женщинах.
– Женился бы на Марине, а не на Люське, жил бы как у Христа за пазухой,– поморщился Танеев. – А то двум хорошим бабам жизнь испортил.
Лутонин приготовился к длительной отповеди, до того решительным у него стало лицо, но в дом вошла Татьяна Алексеевна с Санькой и спокойно оповестила:
– Хватит, умники! Идите, я вам кофе сварю.
Молоканов не хотел никакого кофе и, приняв сына, как эстафетную палочку, побрел на поиски Маргариты.
Ни около ворот, ни на заднем дворе Ритки не было. Владимир Петрович заволновался, лихорадочно думая, как лучше поступить. Отнести сына в дом и затем броситься на поиски любимой женщины, или вместе с Санькой обследовать оставшийся вне поля зрения участок. Вова огляделся по сторонам и решил пройти за теплицей. Хотя… что там делать Маргарите? Он умудрился одной рукой влезть в задний карман джинсов, выудил телефон и нажал на кнопку фонарика. Наверное, лучше отправиться в дом, включить свет во дворе поднять тревогу. Но лишний раз пугать тестя и тещу не хотелось, поэтому Владимир Петрович, взяв
– Смотри, Санек, огонечек, – обратился он к сыну. Санька весело вскрикнул, наблюдая за бликами, расплывшимися по стеклянным стенам теплицы. Никакого движения или тени.
Молоканов не на шутку перепугался, всеми силами стремясь не потревожить ребенка, и, развернувшись, уже собирался бежать в дом за помощью, как заметил движение около открытой створки забора.
«Вместо того, чтобы сковородку вешать, лучше бы забор починили, – пронеслось у него в голове. – Неужели был еще сообщник, похитивший Маргариту?»
Но во двор вступила знакомая фигура и двинулась навстречу. Вова усмехнулся и из маленькой мести посветил прямо в лицо. Маргарита прикрылась рукой от яркого луча и, подойдя, сразу же чмокнула Молоканова в щеку.
– Где ты была? – хрипло поинтересовался он, проводя рукой по ее спине. – Перепугала меня.
Маргарита, сунув руку в карман, обняла его и Саньку.
– Я всегда с вами, – прошептала она и расплакалась.
Молоканов прижав ее к себе свободной рукой, исхитрился подушечкой большого пальца вытереть слезы. В одночасье стало наплевать, зачем Ритку понесло на соседний участок. Владимир Петрович всмотрелся в огромные карие глаза, непросохшие от слез, и тихо предложил:
– Поехали ко мне, Ритуля!
Маргарита, силясь не разреветься, кивнула.
– Увези нас к себе, Володя, – жалобно попросила она.
И вот теперь, по прошествии двух дней, Владимир Петрович Молоканов тщетно пялился в темное окно, мысленно уговаривая себя, что все плохое осталось позади и его семье ничего не грозит.
Подошла Маргарита, словно услышав его бессловесные мольбы. Обняла сзади, прижалась щекой к голой спине.
– Чего не спишь? – хрипло осведомилась она.
– Знаешь, ум на лестнице, – хмыкнул Молоканов и, развернувшись, притянул любимую к себе. Накрыл рот поцелуем. Медленно провел ладонями по спине, через тонкую рубашку ощущая каждую клеточку шелковистой кожи, ощущая тепло родного человека.
Почувствовал, как вздрогнула любимая в его объятиях, как ногти прошлись по бокам, по спине, оставляя легкие царапины. Ее язык сплетался с его в неистовом танце, а пальцы уже пробирались под резинку боксеров.
– Ритуль, подожди, родная, – взмолился он на последнем вздохе.
Она удивленно глянула на него, почти ничего не соображая. Он подхватил ее на руки и усадил на островок – квадратную тумбу, отделяющую кухонную зону студии от жилой.
Молоканов прижался к Маргарите, огладил шею, потом ладони оказались на спине и, ухватив тонкое кружево ночной рубашки, потянули вверх.
– Ритка, – прошептал он, целуя ее лицо, шею. Губы в сумасшедшей пляске двигались вниз. Достигли ключицы, потом лениво прошлись вокруг каждого полушария, обхватили идеально круглую горошину соска и пустились вниз.