Новогодний поцелуй
Шрифт:
Глава 1. София
– Любимая, так будет лучше для всех. Она пожилой человек, а мы молодые, – ласково произнес Рома, нежно целуя меня в губы.
Мы стояли в обнимку у окна в нашей комнате.
– Моя бабушка идет в ногу со временем, – отвечаю на его поцелуи, надеясь, что дальше уговоров дело не зайдет. Не хочу опять ссорится.
– Я говорю не об этом. Марте Степановне тишина и покой требуются. Мы живем в разных часовых поясах. Вечером на цыпочках передвигаться приходится, друзей в десять выпроваживаем, как школьники. Про вечеринки, вообще молчу.
– Не преувеличивай. На цыпочках никто не ходит, – зацепилась за это, чтобы не акцентировать внимание на остальном.
– Я образно выразился. Сонь, я привык по утрам в трусах по квартире ходить, а из-за нее приходится одеваться.
– В общаге ты тоже так делал? – пытаюсь отшутиться. – Всего-то халат накинуть.
Я специально подарила Ромашке мягкий, красивый мужской халат. Я всеми силами старалась создать ему комфорт, к которому он привык, живя в родительском доме.
– В нем жарко, – прошептал мне на ушко и слегка коснулся его губами. – Я хочу принимать душ вместе с любимой женщиной, но пока с нами проживает твоя бабушка, сделать этого не могу, – провел кончиком носа по моей шее.
– Я тоже этого хочу, – выдохнула, прикрыв от блаженства глаза.
– Значит, договорились? – произнес грудным голосом, поглаживая мое тело руками.
– Нет, – отвечаю ему.
Хоть мне и было безумно приятно, здравый смысл не теряла ни на минуту.
Ромка резко остановил ласки, чуть отстранился и заглянул в мои глаза.
– Почему, нет? Мы же не на улицу ее отправляем, а в свою квартиру. Не понимаю, почему ты упрямишься, – начинал сердится Ромка.
«Ссоре быть», - сделала неутешительный вывод в своей голове.
– Потому что так будет лучше для всех.
– Лучше будет, если сделаем, как предлагаю я.
– Рома, что ты опять начинаешь? – сделала шаг назад, освобождаясь от его теплых объятий, которые резко стали холодными. – Я уже объясняла тебе, с финансовой стороны положение бабушки и наше ухудшится. За счет сдачи бабушкиной квартиры оплачивается коммуналка обеих квартир. Да и ей какое-никакое подспорье. Если бабушка выпроводит арендаторов, то ей придется оплачивать коммуналку той квартиры с пенсии. Что ей тогда на жизнь останется? Крохи? Нынче болеть дорогое удовольствие, а она, как ты успел заметить, пожилой человек. У бабушки своих болячек хватает. Нам придется помогать ей деньгами. А где их взять? Я всего четыре месяца работаю, и я учитель начальных классов, а не управляющий заводом. Ты студент. На те крохи, что тебе высылают родители, одного человека прокормить сложно…
– Не понял, ты меня сейчас в еде попрекнула? – нахмурился он.
– Нет, я указала на нашу финансовую несостоятельность. После того, как съедут арендаторы бабушкиной квартиры, и нам придется платить за эту. Тебе стоило хоть одним глазком взглянуть на счет за коммунальные услуги трешки? Думаешь вода, электричество и интернет нам бесплатно в квартиру поступают? И стоят они отнюдь не копейки. Ты взрослее меня по годам, но иногда ведешь себя на уровне с моими учениками.
– По-твоему, я дурак? – злился сильнее Рома.
– Мои дети не дураки, – я тоже рассердилась. Я люблю своих первоклашек, и никому не позволю их оскорблять. –
– Нет, это ты ведешь себя, как ребенок. Вцепилась в свою бабушку мертвой хваткой и не желаешь взрослеть, становиться самостоятельной. Без конца ищешь причины. Наши проблемы легко решаемы. Марта Степановна может одну комнату сдавать, в другой жить. Нам не придется ей помогать. Что касается нашего бюджета, тут тоже все очень просто. Я попрошу родителей высылать мне чуть-чуть побольше, найду подработку по вечерам и откажусь от места в общаге, которое до сих пор оплачиваю.
Меня слегка порадовали слова Ромки. Раньше он категорически отказывался это делать. Держался за место в общаге, как за что-то очень дорогое. Даже иногда ночевать там оставался, чтобы комендантша не забывала, как он выглядит. Но несмотря на приятные изменения, наш конфликт не позволял мне в полной мере насладиться моментом.
– За место в общаге ты как раз платишь очень мало. А подработку сначала найти надо и попробовать поработать. Нам неизвестно, сможешь ты совмещать ее с учебой в институте или нет.
– Смогу. Я все могу, когда нужно. Ради нашего счастья я готов на многое, – сказал он, шагнув ко мне. – Любимая, соглашайся, – обнял меня за талию.
– Ром, я не могу. Дело не только в здравом смысле. Бабуля единственный близкий и родной мне человек, – устало произнесла я. Ссора с любимым отнимала много сил, вгоняла в уныние.
– Отлично, – протянул голосом, резко одернув руки, и отошел в другой край комнаты. – Спасибо тебе, – развернулся ко мне. – Теперь хоть правду знаю, как ты ко мне относишься. Я для тебя чужой. Обычный прохожий. Приживалка.
– Ромашка, это не так, – направилась к нему.
– Я же просил, не называй меня так, – разрезал ребром ладони воздух.
– Прости. Ром, ты мне тоже очень дорог. Просто бабушка – это совсем другое. Ты меня и своих родителей так же любишь по-разному, – попыталась обнять его, но мой жених не позволил, выставил руки вперед.
– Вижу, как я тебе дорог. Мое мнение в этом доме ничего не значит. Ты думаешь о ком угодно, только не обо мне.
– Это не правда, – возразила ему.
– Правда! – повысил голос. – Тебе плевать на то, что я не высыпаюсь, на лекциях не могу сосредоточится. Вчера меня при всей группе отчитали. А все потому что Марте Степановне по утрам не спится. Ее прет вставать в пять утра, шаркать по квартире, греметь посудой и хлопать дверьми. Раз она встала, то и другие должны, – говорил все громче и громче, будто нарочно хотел, чтобы моя бабушка услышала.
– Потише, – строго произнесла я.
– О том и речь. Мне даже разговаривать здесь, как я хочу, не дозволяется! – гаркнул он.
Ромка отодвинул меня в сторону, подошел к столу, взял свой рюкзак, закинул в него какие-то тетрадки, несколько своих вещей из шкафа и направился к двери из комнаты.
– Ты куда? – спросила его растеряно.
– В общагу. Переночую там. Хоть высплюсь, раз здесь не дают, – ответил на ходу, не поворачивая головы.
– Ром, не пори горячку. Ром, – следовала за ним по пятам, думая над тем, как нам поскорее помириться.