Новогодний роман

Блажиевич Денис Викторович

– Скажешь тоже, Подифор - в границах дозволенного мужем Манана позволила себе оттаять.
– Ты к нам по субботам приезжай. Мы целый огромный стол готовим.

– Э-э-э, женщина.
– протянул Гасан Гасанович - Мою работу на себя взяла. Сколько раз предлагал? Скажи, сколько?
– обратился он к Дудилову.

– Много Гасан, много.
– салфеткой Дудилов оттер губы.
– Дела все, понимаешь. Дела меня грешного к земле гнут. Нет времени иногда и глаз поднять.

– Дела. Какие дела. Есть друг и дела есть. Нет

друзей и дел никаких нет.

– Сдаюсь - шутливо поднял руки Дудилов - В следующую субботу буду. Иван Никифорович отметьте там свободный часок.

– Угм - отвечал Иван Никифорович ртом, набитым жадно, под самую верховинку, вкуснейшим пловом Мананы.

– Хоть часок и то хорошо - процедил сквозь зубы Гасан Гасанович.

Прозвенел мелодичный из советских времен квартирный звонок. Курузак скользнул к выходу. Гасан Гасанович заулыбался, предвкушая приятную встречу.

– А вот и гость.

Манана тоже улыбнулась, а Подифор Савельевич сердито пробурчал.

– Теперь жди комедию.

– Подифор, ты не справедлив к мальчику - попробовал убедить Гасан Гасаныч Дудилова - Понимаешь...

Но тут его довольно невежливо перебили.

– Здорово колодники! Все зелье злое варите? Салават Юлаев вам общий от мон пера.

На пороге стоял Антон Фиалка. Бодрый, задорный, боевой и не отсюда человек. В руке он держал кожаный деловой кейс.

– Антоша - недозволенно громко воскликнула Манана.

– Салют тетушка.

– Гасан Гасанович неуклюже засуетился и стал похож на доброго дедушку.

– Сынок. Приехал наконец.
– расцеловал Гасан Гасанович Антона в пухлые румяные щеки.
– Проходи. Садись. Покушай чего-нибудь. Манана не сиди.

– Поел дядюшка Гасан. Налопался так, что стыдно перед всей Черной Африкой и островом Занзибар. Как подумаешь, что голодуют, бедные, от зари до зари так мучительно больно становится за все бесцельно съеденные гамбургеры.

Поднялся и Подифор Савельевич.

– Здравствуй Антон Юрьевич.

– Подифору Великому слава. Берсекеру твоему не меньшее аллилуйя - поклонился Антон Ивану Никифоровичу.
– Не спешите. О! Не спешите, многоуважаемая Рыба, семейства архивариусов, рода чернильных промокашек. Прожуйте сначала ваше здрасте.

– Как отец, Антон - спросила Манана, когда Фиалка уселся между ней и Гасан Гасанычем.
– Мы так давно его не видели.

– Давно Юречик не откликался - присоединился к Манане Подифор Савельевич.

– Стареет мастодонт. Плачет все. На пенсию просится, копчик на грядках поджаривать, хворобу ревматизную изгонять. Но на самом деле, никуда ты каменюку этого не сдвинешь. Так в землю врос, что всех червей под собой задавил. Да, что я вам рассказываю. Сами поток тоньшить умеете.

– Слышишь, Гасан, как старшее поколение полощет. Мы не заслужили такое, Антон. Мы же все для вас.

– Неправда твоя Савельич. Все для себя всегда стараются за редким

исключением. Вы отцы по отношению к нам именно так и поступаете. Шифруете наше будущее своим кодом. Я вообще думаю. Лучше не мамки не было, не папки.

– Что же вместо них предлагаешь - ехидно поинтересовался Подифор Савельевич.

– Ничего. Пусть люди, как зерна, просыпаются из руки на землю. Что взойдет, то взойдет. Значит так нужно. Остальное пусть гибнет.

– Антон ! Что говоришь такое?
– вступил Гасан Гасанович.
– Семья. Семья самое святое, Антон. Отец твой, мы.
– щедрым жестом Гасан Гасанович захватил и Подифора Савельевича.
– Всегда поможем. Приютим и пожалеем.

– Знаю, дядюшка Гасан.
– сердечно Антон тронул Гасана Гасановича за локоть.
– Но я не об этом.

– Правильно, Антон Юрьевич говорит - неожиданно поддержал Антона Дудилов.

– Ты Подифор о чем таком соглашаешься?

– Гасан, ты не спеши. Давно думал. Не натурально вокруг как-то. Обложили кругом. Препоны всякие, законы. Что получается? Зайцы волков отстреливают. Антоша про естественный ход говорит, когда все наоборот, чем сейчас должно быть.

– Прозит, Савельевич. В самую оттопыренную мочку засандалил.

– Только как ты пса шелудивого от волка отличишь?
– заключил Гасан Гасанович.

Его вопрос подвис в воздухе, и Курузак покинул свое безопасное убежище. Он положил на стол перед Антоном переносную лопатку Соритэкса, электрической машинки для проверки денег.

– Антон Юрьевич, мне кажется, вам это понадобится?

– Не мне. Не мне, заметнейший из незаметнейших.
– Антон слегка поднатужился, укладывая кейс на стол.
– Я здесь пятое колесо в телеге. Что, Савельевич? Проверять, пересчитывать будешь?

– Для порядка следует.
– обмолвился Подифор Савельевич, подтолкнув слегка Ивана Никифоровича. Рыба пододвинул кейс ближе и щелкнул замками. Обозрев содержимое, он слегка кивнул головой Дудилову.

– А ведь с моим "дарагим" государственным чиновником первого класса вы не первый год в дружках ходите. Пора бы уж верить научиться.

– Не серьезный разговор, Антон. У нас, между прочим, все по обоюдному согласию. Я, между прочим, не настаивал на Гасане как посреднике. Это Юречик идею подкинул. Курузак? Дай считалку.

Снова Курузак выступил на свет. Счетный портативный геджет мягко передал Дудилову.

– Как ты с ним живешь, Гасан? Не понимаю.
– спросил Дудилов - Осклизлый он какой-то. Курузак? Курузак?

– Я слушаю вас, Подифор Савельевич.

– А вот если хозяин скажет, голой задницей в муравейник. Прости Мананочка. Сядешь?

– Если обстоятельства потребуют. Общая повестка дня.

– Общая повестка дня - проворчал Подифор Савельевич - А ты, Иван Никифорович?

– Как пожелаете, Подифор Савельевич - ответил вежливо Иван Никифорович.