Новые эльфы

Мясоедов Владимир Михайлович

Отчаянная схватка вспыхнула на жарком песке пустыни, и звуки ее донеслись до чуткого эльфийского слуха.

— Ты не оглянешься посмотреть, кто победил? — спросила Михаэля Вика.

— Зачем? Я это вижу. Волку, насколько бы матерым он не был, не уйти от стаи рассвирепевших псов.

Глава 10

— Охотник выходят на промысел за лисами, и те из них, кто не спрятался или не смог убежать становятся добычей, — заявил старший друид Академии перед юными учениками и древним волшебником. — Если к лисице с щенками приблизится, скажем, свора гончих, то она оставляет потомство и спасется бегством. Да, часть погибнет, но потом родятся новые лисы.

—

Не спорю, — согласился Келеэль, являющийся его оппонентом. Пятитысячелетний эльф стоял, опираясь на посох и собирался отстаивать в споре, перешедшим в философскую дискуссию, ту позицию, которую считал правильной. Вот только никто из присутствующих на поляне, кроме архимага, естественно, не знал, чем закончится этот диспут. После того, как часть магов, сбежавшая на время из стен учебного заведения под разными предлогами, вернулась на свое рабочее место, он начал действовать. Сам по себе такой прием как бегство архимаг позорным не считал. Ему не раз приходилось отступать, причем, иногда очень и очень быстро, благодаря чему до сих пор и жив. Но своих он не бросал. Никогда. И если бы ему пришлось уносить ноги с места преподавателя, что сейчас, что в молодости, он вывез бы с собой столько учеников, сколько мог. Если, конечно, был бы уверен, что охота не будет вестись специально за ним. И если не был бы уверен, что тот, за кем идет охота не будет среди спасаемых. И в том и в другом случае случайных жертв существенно прибавилось бы. Сбежавшие не взяли с собой никого! Слуги и близкие не в счет. Первым делом Келеэль решил разобраться с теми, чью работу выполнял. Со старшим друидом и преподавателем ментальной магии. Последнюю он, после личного с ней знакомства, оправдал. Эльфийка, бывшая лишь немногим старше обучаемых ею студентов и приходившаяся близкой родственницей убитому ассасинами волшебнику, поступила вполне разумно, отправившись навестить цитадель родного клана. Но вот второй из наставников юных эльфов оправданий в глазах архимга не имел. И должен был за них поплатиться. С заявившимся прямо на урок, Келеэль специально рассчитал время, древним чародеем друид спорить не захотел. И даже от прямо поставленного вопроса: «Почему в такое тяжелое и опасное время он покинул учеников?» старался отвертеться, переведя плоскость спора в философию. А когда понял, что отвечать все равно придется, попытался отправить студентов подальше, но архимаг не дал.

— Вот только сравнивать пусть и молодых, но магов, с зайцами я бы не стал, — продолжил древний волшебник, поудобнее опираясь на посох. — Скажите-ка, ребята, вы со мной согласны?

Юноши и девушки, сидящие перед двумя опытными волшебниками, хранили почтительное молчание, но по глазам было ясно видно, что с точку зрения Келеэля они разделяют. Им не хотелось стать чьей-то шубой, в то время как более опытные сородичи удирают.

— Давайте проведем практический эксперимент, — предложил старый эльф.

— Какой? — бледня на глазах, пробормотал друид, явно вспомнивший все древние легенды гуляющие про характер древнейшего в мире мага, чьим коньком уже тысячелетия была некромантия.

— Ударьте меня, — предложил Келеэль.

— Но древнейший, я не могу… — не хотел начинать то, что может послужить поводом для дальнейшего развития конфронтации жрец природы.

— Смелее, — подбодрил его волшебник. — Вы здоровы, крепки как столетний дуб и являетесь не самым слабым магом нашего народа. Неужели вы никогда не участвовали в битвах?! Да быть такого не может.

— Участвовал, но…

— Так чего же вы ждете? Ну же! Ударьте меня. А то я начну первым!

— Эээ. как? — смешался друид, понявший, что отвертеться не получилось.

— Да как хотите, — пожал плечами Келеэль. — Обещаю, магией против вас я пользоваться не буду.

Друид поднял руки на уровень груди и сконцентрировался. В них возникло зеленое сияние,

которое через несколько мгновений должно было оформиться в какое-то мощное заклинание школы жизни.

Келеэль просто шагнул вперед и ударом тяжелого навершия посоха выбил из эльфа дух. Драться оружием он не умел. Но для того, чтобы огреть ушедшего в себя друида тяжелой палкой по голове этого и уметь не надо было.

— Заметьте, никакой магии, — обратился он к выпучившим глаза студентам. — Так же и лисы в дикой природе не всегда удирают сломя голову, бросая потомство на произвол судьбы. Некоторые из них дожидаются, пока их увидят, а потом уходят, уводя врага за собой. Или бросаются на свору, кусая псов и заставляя их забыть о потомстве. И вся мощь охотников становится абсолютно бессмысленной. Зверь ушел и детей его никто не тронул. Знаете, мне со всем моим опытом пяти тысячелетий кажется, что те из них, что будут бороться, продолжат род, а те, что будут прятаться и бегать исчезнут, не оставив потомства. Урок окончен, расходитесь, вряд ли ваш…наставник…сможет его сегодня продолжать.

Это занятие вообще и эту паузу в частности студенты запомнят навсегда, — улыбнулся про себя Келеэль, глядя в спины уходящей с поляны молодежи. — Да и впечатление о мне у них останется самое лучшее. Кому же не хочется уйти пораньше и заняться своими делами? Всем! Мне кстати, тоже пора, раз уж выдался более-менее свободный денек, стоит посмотреть, чего там мои протеже поделывали за прошедшее время.

— Ну и что это? — ошарашено пробормотал Серый, вглядываясь в полумрак пещеры. Застывшего на пороге пещеры эльфа можно было бы вполне использовать для того, чтобы написать с него картину под названием «Изумленный воин, вернувшийся домой». Кое-как залатанная кольчуга, запыленный плащ с рваными дырами, оружие в руках и неверящий взгляд, устремленный на что-то прямо перед собой.

— В принципе, такую гримасу обычно корчат мужья, вернувшиеся из дальнего похода на месяц раньше срока, — решил Келеэль, — а следующее полотно обычно называется либо «Убийство кого-то там, вместе с неверной женой», либо «Убийство кого-то там неверной женой и любовником». Правда, наставить рога ушедшим в поход эльфам силуэты, в двух из которых без труда угадывались Ликаэль и Шура, не сподобились по двум причинам. Во-первых, новые обитатели пещеры появились здесь только с утра. Во-вторых, они были неживыми.

— Скелеты, — мрачно пробормотал шаман и принялся рыться в недрах повозки, откуда спустя несколько мгновений извлек боевой топор. — Если выстрелить, разлетом или рикошетом девчонок наверняка накроет, это к гадалке не ходи, надо их как-нибудь иначе от наших отодвинуть. Блин, а я в некромантии полный ноль, если не хуже, придется делать все более простыми способами. Большим скорпионом внутрь не суйтесь, там для него слишком узко, а вот малому, если он без всадника, в самый раз в нашем лабиринте клешнями хватать все, что шевелится. А пока ты его расседлываешь, упокою-ка я эти косточки!

— Стоять! — дружный девичий вопль на два голоса затормозил шамана, уже начавшего было набирать разбег, должный закончиться сокрушительным взмахом секиры.

— Вам, что голову солнцем напекло?! — возмутилась Шура, выйдя вперед и уперев руки в бока, — Совсем с ума сошли, разве не видно, что они ручные…ну в смысле домашние…то есть не агрессивные.

На этих словах скелеты дружно шагнули к перешедшим, наконец, незримую черту входящим в пещеру эльфам, подняв руки с зажатым в них оружием. От потока грязной воды, вылетевшей из пролетевшего рядом с головой Серого ведра, тот уклонился, а тряпку, коей оказался вооружен второй нежить, Михаэль безуспешно попытался заблокировать топором. Но, увы и ах, фехтовального мастерства ему не хватило, и в результате по лицу шамана с размаха прошлась темная ткань, сочащаяся грязной влагой.