Новые эльфы

Мясоедов Владимир Михайлович

— А что главное? — не унималась эльфийка.

— Магия, она как музыка, — пояснил Михаэль. — В ней, конечно, есть общие законы и правила, но в конечном итоге все зависит от исполнителя. Для того чтобы сплести несравненное заклинание нужны не только первоклассные инструменты, нужен тот, кто будет ими владеть. Сельский ансамбль не сравнится с персоналом большого театра, согласись?

— Ну…да, — кивнула девушка.

— А Тенелок, что ни говори, все-таки провинция. Глухая. Здесь если и будут какие-нибудь мастера, что музыки, что магии, так только отправленные в ссылку. Готовый маэстро сюда не приедет, иначе как с кратковременным концертом, нет здесь для него работы. Местные дарования, если они будут талантливы, конечно, переберутся туда, где могут добыть деньги и славу. А на постоянной работе останутся ремесленники, могущие исполнить обязательную

программу от «А» до «Я», но не более. Асазор, по моему мнению, таким и является, да к тому же не самым умелым, просто старательным. А для того, чтобы вернуть Рустама нужен если и не Ростропович от смерти, то по крайней мере какая-нибудь поп-группа, собирающая стадионы. Если хочешь, могу привести еще одно доказательство, правда, косвенное.

— Давай!

— Абы что не дарят, согласись?

— Верно, — не стала спорить девушка.

— Так почему Асазор подарил Шуре и Лике скелетов? Есть множество куда более лучших форм нежити.

— Ну…может остальные слишком дороги? Не будешь же ты дарить понравившейся девушке золотое кольцо с бриллиантом.

— Если захочу, чтобы она мной заинтересовалась, то может и подарю…Если у меня будет лишнее кольцо, конечно. И если Лика будет, по крайней мере, на соседнем континенте. Но это сравнение несколько неточно. Главное в нежити что? Работа некроманта. Исходный материал, то есть покойник, вещь вторичная и на качество работы влияет только при поднятии высшей нежити, самыми известными представителями которой являются вампиры и личи. Все остальное разнообразие некрофауны может быть с успехом сделано как из закоренелого алкоголика, скончавшегося во время четвертования за кражу, скажем, курицы, так и из боевого мага, умерщвленного клинком черного обсидиана на жертвенном алтаре добровольно. Если же Асазор подарил именно такую нежить, то значит, считает ее вершиной своего мастерства.

— То есть ты думаешь, что он бесполезен? — поникли плечи расстроившийся эльфийки. Целительница даже шмыгнула носом, едва удерживаясь от того, чтобы не зареветь.

— Ну почему же сразу бесполезен? — попытался успокоить ее Михаэль, не желавший видеть, как у целительницы снова начнется истерика. — Настя, ну не плачь. Ты уже большая девочка, да к тому же Асазор все же может нам помочь. Он, конечно, маг не очень сильный, зато своих более могущественных коллег по цеху знать уж точно должен. Остается только дождаться его возвращения в город и хорошенько расспросить, пригласив на ужин.

— Да, — робко улыбнулась Настя, — только пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Сделай всем это заклинание от запаха на амулетах, мы, когда в город ходим, тоже носы чуть ли не коленками зажимаем. Да и как пахнет в морге, я прекрасно помню, и освежать память не собираюсь, пусть даже источником зловония будет не целая прозекторская, а один единственный старичок.

В город Санилеско Асазор вернулся через пять дней, но шаман выловить его не мог еще целую неделю. Некромант заперся в своем доме и на стук в ворота и вопли под окнами не отвечал, а перепрыгнуть через забор и попасть под действие защитных заклинаний желающих не нашлось. Наблюдать за жилищем некроманта отправились прирученные иллитидом птицы, которые должны были сообщить находящимся в пещере эльфам, когда же этот маг смерти покинет свое жилище.

Кроме них за жилищем волшебника в полглаза приглядывал и шпион Келеэля. Хотя ничего особенного он не обнаружил, Асазор все это время находился в громадном, но неглубоком подвале своего двухэтажного дома и выполнял нудную, грязную, но необходимую работу по превращению привезенных из пещеры трупов в заготовки, способные с течением времени не потерять своих качеств и послужить основой для будущей нежити. Защиту дома магически измененная птица взломала примерно за три дня и единственным местом, куда не мог заглянуть при помощи своих заклинаний посланец архимага, была одна комната, являющаяся, судя по всему рабочим кабинетом некроманта.

На восьмой день, незадолго до восхода солнца, старичок, наконец, выбрался за пределы дома и немного побродил по прилегающему к жилищу порядком запущенному садику. Первым, что он увидел выйдя за ворота, был очень злой эльф, взиравший на него со спины песчаного скорпиона. То, что эльф был злым, сомнению не подлежало. Во-первых, это было буквально написано на его лице крупными буквами, а во-вторых, не может быть добрым тот эльф, который вместо шлема нацепил на себя череп демона. Серый, а это был именно

он, не рискнул попытаться блеснуть красноречием, а просто вручил ошеломленному зрелищем Асазору записку с приглашением на торжественный ужин и, развернув своего скакуна, отправился восвояси, пугая редких пешеходов страшным ликом своим. Вообще-то Сергей первоначально собирался надеть свой обычный шлем, но спросонья перепутал его с черепушкой, очищенной Михаэлем от мяса и положенной по соседству, он даже не сразу это заметил, благо по весу оба предмета были похожи, а когда все же заметил, что именно нацепил, то снять не смог потому как прицепить его, на несущемся во весь апорт скорпионе, на которого не стали навьючивать сумы для поклажи, было некуда, а выкидывать неимоверно жалко. Поэтому при встрече с некромантом эльф хранил полное молчание, не ответив даже на приветствие, ибо словить проклятие, видимо не хотел, да и довести до сердечного приступа пожилого человека потоком брани тоже мог опасаться. Поэтому воин просто молча протянул послание, составленное коллективными усилиями всех обитателей пещеры и, развернувшись, отправился обратно.

Некромант сглотнул, проводил пустынного монстра, лишь немногим не дотягивающего высотой спины до крыш одноэтажных пристроек взглядом и, судя по всему, решил составить завещание. Во всяком случае, он тот час же вернулся домой и заперся в своем кабинете, защита от наблюдения которого пока держалась. Вероятнее всего ее устанавливал еще предыдущий владелец дома, которым являлся отец или дед волшебника, потому что сам Асазор на чары такого порядка способен явно не был, но подновлять хитроумные плетения мог. Что он там делал доподлинно неизвестно, но судя по уловленным измененной птицей отголоскам творящегося волшебства, некромант связывался с десятком других магов, включая главу гильдии, и о чем-то с ними подолгу беседовал.

Время шло, а своих покоев некромант так и не покидал, Келеэль даже слегка обеспокоился, не случилось ли чего с человеком, но тот все же осмелился появиться из своей берлоги сразу с началом захода солнца и, наняв паланкин, отправился к жилищу эльфов.

Там его уже ждали. В просторной пещере, во времена гномов служившей, кажется, казармой, а ныне превратившейся в банкетный зал, тускло светился разросшийся при регулярном поливе мох, метались отбрасываемые высокими, ярко горящими свечами тени и сидели за накрытым столом хозяева, походившие на люстрации древних легенд о перворожденных. Асазор оглядел стол и понял, что если он и не переживет наступающую ночь, то ему будет что вспомнить на том свете. Во всяком случае, ел он как в последний раз. Застолье происходило почти в полной тишине, эльфы умудрялись есть почти бесшумно и только человек производил довольно громкие звуки. Особенно громкими они становились, если некромант ловил на себе пристально-оценивающий взгляд одного из незнакомых ему ранее перворожденных. Если же волшебник встречался взглядом с Настей, глядящей на старика откровенно хищно, то прятал взгляд в тарелку и не сразу решался оторвать его от еды. Ну не мог же он знать, что эта девушка надеется на то, что он окажется достаточно могущественным, чтобы воскресить его погибшего возлюбленного, а потому алчных взглядов пугался.

— Забавно получилось, — развеселился Келеэль, наблюдая за пиром, — обычно коварные некроманты заманивают девиц эльфийских в свои логова, чтобы принести в жертву, а тут перворожденные владеющего искусством смерти в пещеру глубокую хитроумно пригласили, да еще и выгоду с него поиметь собираются. Бедняга уже понять не может, почему на него одна из эльфиек пялится так, будто он ее любимый десерт. Да и остальные немногим лучше. Интересно, а он не поседеет случайно от переживаний? Нет, не сумеет, дальше ему уже некуда….Да, такого я не только не видел, не читал даже о подобном!

— Кхм, — решился, наконец, прояснить нервирующую его обстановку некромант. — В том послании, что я получил, было сказано, что вы хотите обсудить со мной какой-то вопрос? Предупреждаю сразу, что решение о уничтожении остатков храма демонопоклонников и принимал не я, а глава гильдии, если не верите, могу поклясться на чем угодно.

— Да, — согласился с ним шаман, — мы, то есть присутствующие здесь эльфы, действительно хотели бы с вами поговорить, но вовсе не об этом жалком святилище, успевшем еще задолго до прихода вашей экспедиции подвергнуться разграблению. Судьба того, что не влезло в повозки, нам, в общем-то, безразлична, можете при случае это передать всем заинтересованным лицам. Нам же, пригодилась бы ваша профессиональная консультация.