Новые крестоносцы. Дилогия
Шрифт:
Мысль эта была настолько ужасна, что Алексей взялся за перо, дабы доверить бумаге все эти таблицы, теоремы, аксиомы, законы и утверждения, взвалив, таким образом, на свои плечи нелегкую миссию спасения этих знаний для потомков. И вот с тех пор практически все свободное от службы время он старательно, ломая перья, пачкая бумагу и изводя литры чернил, упорно работал, создавая самый настоящий научный труд, названный в лучших традициях средневековой литературы: "Трактатом об устройстве земных и небесных сущностей". По замыслу своего создателя данное произведение состояло из множества разделов, включавший в себя кроме всего прочего: астрономию, анатомию, медицину, физику, химию, математику, географию, мореплавание, военное дело. Что-то и раньше преподавали в школах и университете Новороссии, но это были азы. Создаваемый Емелиным при помощи друзей "трактат" был попыткой систематизировать все знания накопленные человечеством от сотворения мира до начала двадцать первого
Конечно, несмотря на полученное в свое время современное нам полное среднее и более чем неполное высшее образования, обладать полностью всеми этими познаниями наш герой не мог. Какие-то из них просто не сохранились в памяти, а какие-то так и небыли усвоены. Но не будем забывать, что в прошлое попало семь наших современников. И если каждый из них смог вспомнить хоть что-то из усвоенного в далеком прошлом -будущем учебного материала, его накопилось вполне достаточно, чтобы перевернуть представления об окружающем мире в мозгу средневекового человека.
Алексей плюхнулся в кресло, очинил новое перо и снова принялся за писанину. Опять мерно тикают большие напольные часы, привезенные из Гамбурга в подарок компаньоном Кугелем, скрипит перо и барабанит в окно нудный дождь. Секунды складываются в минуты, минуты в часы. Время то еле ползет, то неумолимо летит в зависимости от отсутствия или наличия мыслей в склоненной над столом авторской голове.
Робкий стук в тяжелую, массивную дверь, отвлек нашего героя от работы.
– Да!
– Емелин сунул перо в чернильницу, поднял глаза на скользнувшую в кабинет служанку, одетую по-европейски, в простое, серое платье из шерсти, белый, полотняный, опрятный, передник и кружевной чепец.
– Ваша милость - девушка присела в книгсене - госпожа велела напомнить, что через полчаса вас ждут в ратуше на приеме в честь ее величества.
– Спасибо Хельга, можещь идти - отпустив девушку, Алексей поднялся, аккуратно убрал в ларец исписанные листы и отправился в свои покои, чтобы начать облачаться в парадное одеяние, попутно выслушивая неумолчное щебетание жены. Наш читатель, наверное, помнит, что Емелин занимал должность начальника государственной безопасности Новороссии и помимо разведки и контрразведки курировал еще и полицейскую и таможенную службу. Надо ли говорить, что столь хлопотные обязанности оставляли ему весьма мало свободного времени, львинную долю которого он, как мы уже упоминали выше, посвящал созданию научного труда. Да и сама Ленка как главный казначей княжества, заведующая к тому-же вопросами сбора налогов дома бывала не часто. Воспитание малышей, двух и восьми лет отроду, она всецело доверила няне и гувернантке, а все остальные хозяйственные заботы, переложив на плечи домоуправителя и слуг. В последнее время супругам редко удавалось побыть вместе, и каждую такую минуту Живчикова-Емелина использовала по полной программе, чтобы пообщаться с мужем и по женскому обыкновению влить в его уши массу полезной и не очень информации.
Оставим наших героев собираться на торжественное мероприятие и перенесемся через площадь в здание напротив, где в свою очередь, кипела подготовка к вышеупомянутому событию.
В просторный зал городской ратуши, где в обычные дни проходили собрания городского совета, спешно заканчивали сервировать огромный, расчитанный почти на сотню гостей, стол. Устраивая празнество в честь горячо любимой княгини, богатые горожане не поскупились, вложив в его организацию солидную сумму, всю без остатка израсходованную на обильное угощение, подарки и украшение помещения. Хотя говоря о любви обитателей Новороссии к своей государыне, мы несколько не точно выразились. Согласитесь в те времена, мягко говоря далеко не каждая аристократка была готова в любое время дня и ночи нестись сломя голову верхом, на каноэ или в тряском возке в сопровождении всего лишь пары телохранителей за несколько километров, чтобы вытащить с того света казалось бы безнадежного больного человека. Несмотря на свое высокое положение, и почти восемь лет жизни в веке шестнадцатом, Татьяна по вполне понятным причинам, так и не стала средневековой дамой, отягощенной сословными и церковными предрассудками. Она не считала зазорным для себя лично сделать сложную операцию придавленному деревом лесорубу или израненному в схватке со зверем охотнику, принять трудные, в ином случае вероятней всего закончившиеся-бы весьма плачевно, роды у простой крестьянки, или просидеть долгие часы у постели больного ребенка, какого-нибудь мастерового. Прежде всего, она была врачом, дававшим клятву служить людям, как бы высокопарно это не звучало. Конечно, без современных нам лекарств и медицинского оборудования возможности нашей героини были просто мизерны в сравнении с ее коллегами из далекого будущего, но все, что она могла сделать для спасения каждой человеческой жизни, она делала. И люди, от богатого торговца, до полунищего индейца, отвечали ей взаимностью. Таню не просто любили, ее обожали и боготворили, почитая ее самым настоящим ангелом-хранителем, добрым духом, ниспосланным свыше, дабы спасать и оберегать.
В представлении первобытного, не испорченного цивилизацией человека (и нам кажется это вполне справедливым) - вождь, прежде всего, тот - кто славен своими личными качествами: силой, доблестью, мудростью, а вовсе не тот, чей род насчитывает больше поколений знатных предков или чьи карманы полнее набиты звонкой монетой. Как, наверное, помнит читатель, нашедший в себе силы ознакомиться с первой частью нашего повествования, нечаянная схватка Ляшкова с горным львом, закончившаяся весьма печально для последнего, произвела на индейцев большое впечатление. История о могучем белом воине едва ли не голыми руками разорвавшем грозного хищника, обрастая разными небылицами, в тех или иных вариациях прокатилась по деревням и стойбищам всех окрестных племен. С тех пор как шкура этого зверя украсила стену в парадном зале Кенигсбергского дворца, его изображение стало своеобразным гербом Егора, тотемом его рода. Индейцы даже приволокли, и вознамерились вкопать во дворе прямо перед "красным" крыльцом княжеского терема, тотемный столб с искусно вырезанной на нем головой горного льва. Инициатива эта вызвала дружное негодование обоих святых отцов, заявивших, что они согласны ради процветания веры христовой и своей паствы терпеть друг, друга, но присутствие при дворе христианского государя, языческого идола, это уж слишком. С другой стороны обидеть своих туземных подданых, отказавшись принять их подарок, Ляшков тоже не мог.
Выход был найден с легкой руки Емелина, внесшего предложение установить вышеупомянутый столб на "более почетном месте", тоесть на заднем дворе.
Но впрочем, прервем на этом наше описание убранства приготовленного для празнования помещения и обратим внимание на того, кто непосредственно руководил всеми этими приготовлениями. Тем более, что читателю, прочитавшему первую часть нашего повествования этот персонаж знаком, хотя мы давно, и в общем-то не заслуженно, он нем не впоминали. Плечистый, крепкий старик, опираясь на дорогую, украшенную богатой инкрустацией из моржового бивня и серебра трость, по-хозяйски разгуливал по залу, зычным голосом подгоняя работников. К описываемому нами времени, бургомистру Форта Росс - господину Вольфу уже первалило за шестьдесят. Однако, несмотря на весьма почтенный для средневекового мужчины возраст, хотя и заметно постаревший, бывший начетник ливонского замка Грюненбург, был еще довольно крепок телом и светел разумом. С большим, сложным хозяйством Новоросской столицы этот достойный господин управлялся весьма успешно.
Задача перед Вольфом стояла очень ответственная, по сути, прием в честь великой княгини был первым официальным, дворцовым мероприятием, куда были приглашены представители иностранных держав. Именно сегодня Новороссия должна была заявить о себе на весь мир как о достаточно цивилизованном и христианском государстве, а не некоей полудикой варварской стране, объекте для колонизации. Пожалуй, вряд-ли кто-то кроме него мог взвалить на свои плечи организацию столь серьезного мероприятия и столь блестяще с этим справиться.
Но вот зал был украшен, столы накрыты и к назначенному времени стали собираться приглашенные. В числе первых пожаловали Титовы, пожалуй, одно из самых влиятельных и богатых семейств княжества. Сам Илларион, крепкий и могучий как столетний дуб, кажется, что пролетевшие годы не имеют власти над старым оружейником. Так-же внимательно, с хитрецой смотрят из под кустистых бровей его умные глаза, столь же широки плечи и тяжелы огромные, пудовые кулаки. Одет он в отделанный драгоценным бобровым мехом, богато расшитый кафтан, щегольские атласные порты и новенькие, желтого сафьяна сапоги. Еще бы, он ведь теперь не какой-нибудь ремесленник или лавочник, а владелец самого большого железного рудника, сталелитейной и оружейной мануфактур, нескольких скобяных лавок и тесть самого всесильного министра обороны, великокняжеского друга и наипервейшего советника - Сереги Корнева. И сам, между прочим, почетный член магистрата Форта Росс, к чьему мнению прислушиваються многие большие люди.
Следом за стариком, почтительно приотстав на полшага, гордо задрав бороды, вышагивают, разодетые так же богато и несущие себя с такой же важностью, два его сына-богатыря. И что уж совсем непривычно, для тогдашнего правостлавного, русского человека, замыкают процессию женщины, которым казалось-бы по всем тогдашним представлениям о приличиях вовсе надлежит сидеть дома и не появляться в людных местах. Но просьба княгини и приказ князя звучат однозначно: "явиться всей семьей", вот и семенит, робко прячась от непривычного внимания за широкими спинами сыновей принарядившаяся по такому случаю Настена Титова, которую сопровождают две ее невестки: немка и индианка, перекрещенные по православному обычаю в Елену и Анну.