Новые мелодии печальных оркестров
Шрифт:
В тот самый миг, когда оба приблизились к веранде, Амантис проснулась, рывком села и оглядела гостей.
Джентльмен был молод, лет двадцати четырех, звали его Джим Пауэлл. Одет он был в готовый тесный костюм, пропыленный и, как можно было подумать, способный в любую минуту улететь, отчего и пристегивался к нижней одежде рядом из полудюжины нелепых пуговиц.
Избыточное количество пуговиц украшало также и рукава пиджака; Амантис не могла не посмотреть на боковые швы брюк: нет ли пуговиц и там. Зеленую шляпу
Гость согнулся в церемонном поклоне и одновременно обмахнул шляпой свои пыльные коленки. При этом он улыбнулся, прикрывая выцветшие голубые глазки и показывая белые ровные зубы.
— Добрый вечер, — произнес он с отчаянным акцентом, характерным для обитателей Джорджии. — У меня сломался автомобиль прямо перед вашей калиткой. Вот я и решил узнать, нельзя ли одолжить у вас молоток и гвозди. Мне ненадолго.
Амантис рассмеялась. Она смеялась и не могла остановиться. Мистер Джим Пауэлл смеялся тоже — из вежливости и солидарности. Его камердинер, мучительно озабоченный собственным цветным взрослением, единственный сохранял важную серьезность.
— Мне, наверное, лучше представиться, — сказал посетитель. — Я Пауэлл. Живу в Тарлтоне, Джорджия. Этот черномазый — мой мальчишка Хьюго.
— Ваш сын? — Девушка, совсем растерявшись, переводила взгляд то на одного, то на другого.
— Нет, он мой камердинер — вы ведь так, наверное, выражаетесь? Мы у себя привыкли кликать негров мальчишками.
При упоминании прекрасных обычаев своей родины Хьюго заложил руки за спину и хмуро и надменно уставился себе под ноги.
— Ага, — пробормотал он, — камердинер я и есть.
— А куда вы ехали? — осведомилась Амантис.
— На Север, провести там лето.
— Куда именно?
Турист небрежно взмахнул рукой, словно бы охватывая этим жестом Адирондакский парк, Тысячу Островов, Ньюпорт, но сказал только:
— Попытаем Нью-Йорк.
— Вы там раньше бывали?
— Никогда. А вот в Атланте был тысячу раз. Да и в этой поездке мы в каких только не побывали городах. Господи боже!
Он присвистнул, имея в виду бесконечные красоты проделанного ими путешествия.
— Послушайте, — сказала Амантис озабоченно, — вам необходимо поесть. Скажите вашему… вашему камердинеру, пусть пойдет к задней двери и попросит кухарку прислать нам сандвичей и лимонада. Или, может, вы не пьете лимонад? Сейчас его мало кто любит.
Мистер Пауэлл крутанул пальцем, направляя Хьюго, куда было указано. Потом робко уселся в кресло-качалку и принялся чинно обмахиваться перьями своей шляпы.
— Вы, право слово, очень любезны, — сказал он Амантис. — А на случай, если мне захочется чего покрепче лимонада, у меня припасена в машине бутылочка старого доброго виски. Я ее взял с собой, а то вдруг здешний виски мне совсем в горло не полезет.
—
— Да что вы говорите? — Джим Пауэлл разразился восторженным смехом. — Может, мы с вами родня. Я происхожу из очень хорошей семьи. Правда, бедной. Но в этом году мне привалила удача, вот я и решил провести лето где-нибудь на Севере.
Тут на веранду вышел Хьюго и подал голос:
— Белая леди за задней дверью спросила, не хочу ли я тоже перекусить. Что ей ответить?
— Ответь: с удовольствием, мэм, раз уж вы так добры, — наставил его господин. Когда Хьюго ушел, он поделился с Амантис: — Голова у мальчишки совсем пустая. Шагу не хочет сделать без моего разрешения. Я его воспитал, — добавил он не без гордости.
Когда прибыли сандвичи, мистер Пауэлл встал. Он не привык общаться с белыми слугами и, очевидно, ждал, что их познакомят.
— Вы замужняя дама? — спросил он Амантис, когда служанка ушла.
— Нет, — ответила она и добавила, поскольку в свои восемнадцать могла себе это позволить: — Я старая дева.
Джим Пауэлл снова засмеялся из вежливости.
— Вы хотите сказать, вы светская барышня?
Амантис помотала головой. Мистер Пауэлл заметил сугубую желтизну ее желтых волос и был восторженно поражен.
— Разве, судя по этим замшелым владениям, скажешь такое? — жизнерадостно отозвалась она. — Нет, я самая что ни на есть деревенская барышня. В женихи мне годятся фермеры или вот многообещающий молодой парикмахер из соседней деревни с остатками волос на рукаве — состриг недавно с чьей-то головы.
— Вашему папе не следовало бы отпускать вас гулять с деревенским парикмахером, — осуждающе заметил турист. Задумался. — Вам обязательно надо быть светской барышней.
Джим принялся выбивать ногой ритм по настилу веранды, и скоро Амантис обнаружила, что невольно к нему присоединилась.
— Стоп! — скомандовала она. — А то вы и меня заставляете.
Джим опустил взгляд на свою ногу.
— Простите, — смиренно проговорил он. — Не знаю… у меня просто привычка такая.
Оживленному разговору положил конец Хьюго, появившийся на ступеньках с молотком и гвоздями.
Мистер Пауэлл неохотно встал и посмотрел на часы.
— Черт, нам пора. — Он нахмурился. — Послушайте. Вы хотите быть нью-йоркской светской барышней, ходить по всяким балам и прочее, о чем пишут в книгах, — как там купаются в золоте?
Амантис подняла глаза и с улыбкой кивнула. Кое-как она выбралась из гамака, и оба бок о бок пошагали к дороге.
— Тогда я посмотрю, что можно сделать, и дам вам знать, — упорствовал Джим. — Хорошенькой девушке вроде вас без общества никуда. Ведь может статься, мы с вами родственники, а нам, Пауэллам, надо держаться вместе.