Новые Миры Роберта Шекли. Том 1
Шрифт:
Сигнал привел их к огромной пещере, и, чем глубже они проникали в нее, тем сильнее он становился, пока стрелка на шкале Детектора не поднялась до отметки 5.3, что приблизительно соответствует интенсивности мышления человека, решающего кроссворд из «Нью-Йорк таймс». Водитель машины, шедшей в авангарде, снизил скорость, и она осторожно поползла вперед. Вандерлеш застыл на носу флагмана, ожидая, что из-за любого поворота может появиться разумное существо. Они где-то рядом, может быть, за тем углом…
И тут дежурный оператор
— Стоп! — закричал полковник. — Мы потеряли их! Задний ход!
Машина попятилась, и сигнал снова стал усиливаться.
— Остановитесь здесь, — приказал полковник. Вездеход затормозил.
Теперь они находились в точке, где сигнал достигал максимальной силы.
Люди, затаив дыхание, обшаривали пещеру глазами.
— Видит ли хоть кто-нибудь хоть что-нибудь? — осведомился полковник.
Но никто ничего не видел, о чем солдаты признались почему-то шепотом. Лишь один из них заметил:
— Здесь никого нет, кроме этих мотыльков, сир.
— Мотыльков?! — осведомился Вандерлеш. — Каких мотыльков? Где?
— Прямо перед нами, сир, — сказал водитель, кивнув на стаю мотыльков, плясавших в желтых лучах фар вездехода. Они кружились, вертелись, сверкали, увертывались, танцевали, порхали, мельтешили и вытворяли всевозможные выкрутасы.
Однако в их пляске была какая-то закономерность. Вандерлеша внезапно осенило:
— Сфокусируйте луч Детектора на них.
— На мотыльков… сир? — скептически спросил оператор.
— Вы слышали меня, солдат? Выполняйте!
Оператор подчинился. Стрелка на шкале тут же подскочила до отметки 7.9, что соответствовало интеллектуальному напряжению человека, пытающемуся вспомнить бином Ньютона.
— Или какие-то местные умники пытаются нас разыграть, — сказал Вандерлеш, — или же… или…
Он нетерпеливо обернулся ко второму офицеру, майору Лаш Ля Ру, имевшему способность угадывать мысли своего начальника, когда у полковника Вандерлеша не было времени думать самому.
— Или, — подхватил майор Ля Ру, — мотыльки этой планеты эволюционировали до группового интеллекта.
Шифровальщикам понадобилось чуть меньше недели для того, чтобы расколоть шифр, которым пользовалось мотыльковое существо. И они справились бы с этой задачей намного быстрее, если бы хоть один из них додумался сравнить рисунок их танца с азбукой Морзе.
— Вы что, хотите сказать, что эти иноземные мотыльки общаются как телеграфисты? — спросил Варгас.
— Боюсь, что так, сир, — ответил офицер связи. — Виноват, сир, но эти мотыльки действуют как единое существо.
— И что же это мотыльковое существо вам рассказало?
— Оно сказало: «Приведите ко мне вашего главного». Варгас понимающе кивнул — это имело смысл. Дикари всегда говорят что-то в этом роде.
— И что вы ему ответили? — спросил он.
— Я сказал, что мы еще вернемся.
— Верное
— Ад и дьяволы! — воскликнул Гэтт. — Мотыльки, а! Это, конечно, не то, что мы искали, зато дело пошло! Лиха беда начало. Пошли потолкуем с этим… черт! Парнем же его не назовешь, верно?
Наступил исторический момент. Гэтт и Варгас при помощи сигнальщика вступили в общение с мотыльковым существом в глубине его пещеры. Громадные военные прожектора землян отбрасывали колеблющиеся тени на неровный пол. А в их свете кружились, похожие на духов, мотыльки. Они описывали круги, порхали, ныряли и говорили азбукой Морзе.
— Хэлло! — сказал Гэтт — Мы с Земли.
— Да, я знаю это, — ответило мотыльковое существо.
— Откуда вы можете это знать?
— Мне об этом сказало другое существо.
— Какое такое другое существо?
— Смею надеяться, что вы говорите обо мне, — раздался голос из глубины пещеры.
Земляне вздрогнули, все как один. Дула пистолетов резко развернулись в направлении голоса, и солдаты застыли, забыв о том, что надо дышать. А затем из завихрений тумана, сквозь световой занавес прожекторов вперед выступила фигура, странно напоминающая человека, только очень тощего, маленького, полностью лысого, с двумя антеннами, растущими изо лба, и большими оттопыренными ушами. Все сразу догадались, что это настоящий инопланетянин. И если даже у кого-то оставались какие-то сомнения, они тут же улетучились, как только фигура открыла рот, похожий на бутон розы, и из этого бутончика полилась речь на великолепном английском языке.
Но еще перед тем как она заговорила, генерал Гэтт приказал сигнальщику задать вопрос:
— Прежде всего, инопланетянин, ответь, откуда ты знаешь наш язык?
— Да мы уже давным-давно в контакте с вашей расой. Мы те, кто частенько появляется у вас на, как вы их называете, «летающих блюдцах». Когда мы впервые прилетели к вам, получилось так, что из-за одной идиотской канцелярской ошибки мы долгое время считали, что Морзе — это ваш универсальный язык. Но к тому времени когда мы разобрались, что к чему, азбука Морзе уже давно преподавалась в наших языковых школах.
— А, ну это все объясняет, — сказал Гэтт, — однако какое же невероятное нужно было стечение обстоятельств, чтобы ваши люди изучили наш язык, как свой.
— Полностью с вами согласен, — ответил инопланетянин.
— В таком случае языковая проблема для нас отсутствует, — сказал Гэтт. — Но как мы можем обращаться к вам? Ведь не «инопланетянин» же? Как вас называть?
— На вашем языке мой народ зовется Магелланиками. И это также наша общая фамилия и также название нашей планеты. Что же касается моего собственного имени, то меня зовут Хартеварт.