Новые Миры Роберта Шекли. Том 1
Шрифт:
Сон: прошелся наждаком по коже, отполировал ногти алмазной пылью, снял с него скальп, засыпал песком глаза.
Не слишком красочное описание. Но почти буквальное. Именно это и случилось за ночь.
Парети глянул в зеркало и отшатнулся.
Если от секса с этой гребаной Флинн бывает такое, я пойду в монахи.
Он был совершенно лыс.
Редеющие волосы, которые он откидывал со лба в предыдущую смену, пропали. Череп гладок и бледен, как хрустальный шар предсказателя.
Ресниц нет.
Бровей нет.
Грудь безволоса, как у женщины. Лобок оголен.
Ногти
Парети снова глянул в зеркало. Он увидел себя… более или менее. Не то чтобы слишком менее: пропало едва ли больше фунта. Но это был очень заметный фунт.
Волосы.
Полный комплект бородавок, родинок, шрамов и мозолей. Защитные волоски в ноздрях.
Колени, локти и стопы облиняли до нежно-розового цвета.
Джо Парети сообразил, что все еще сжимает бритву, и отложил ее. И несколько бесконечных мгновений, завороженный ужасом, смотрел на свое отражение. У него появилось жуткое ощущение, будто он знает, что случилось. «Я в глубокой дыре», — подумал он.
Джо отправился искать фабричного доктора. В лазарете врача не оказалось. Парети нашел его в фармакологической лаборатории. Врач бросил на Джо короткий взгляд и повел в лазарет. Где и подтвердил подозрения Парети.
Фамилия врача была Болл; то был тихий, аккуратный, очень высокий, очень худой, полный неизбывной профессиональной зловещности человек. При виде безволосого Парети обычно мрачный доктор заметно повеселел.
Парети ощутил, как у него отнимают человеческое начало. Следуя за Боллом в лазарет, он был человеком; теперь он превращался в образец, в культуру микробов, подлежащую рассмотрению под макроскопом.
— Хм, да, — произнес врач. — Интересно. Будьте добры, поверните голову Хорошо… хорошо… отлично, теперь моргните.
Парети повиновался. Болл пошуршал бумагами, включил камеры видеозаписи и, тихо мурлыкая, принялся раскладывать на подносе сверкающие инструменты.
— Само собой, вы ее подхватили, — добавил он, словно спохватившись.
— Подхватил — что? — вопросил Парети, надеясь, что получит иной ответ.
— Болезнь Эштона. Можете называть ее говенной заразой, но мы ее зовем болезнью Эштона, по первому больному. — Доктор хихикнул — А вы что думали — что у вас дерматит?
Парети показалось, что он слышит призрак музыки, органы и арфы.
— Ваш случай, как и все остальные, атипичен, — продолжал Болл, — но это в нем и является типичным. У болезни есть и совершенно дикое латинское название, но «Эштон» тоже сойдет.
— В жопу это все, — прорычал Парети. — Вы полностью уверены?
— А почему вам, спрашивается, платят за риск, и какого дьявола меня на борту маринуют? Я вам не терапевт какой-нибудь, а специалист. Конечно, я уверен. Вы будете шестым зарегистрированным случаем. «Ланцет» и «Журнал АМА 9 » очень заинтересуются. Да, если хорошо подать, и «Сайентифик Америкен» может тиснуть статейку.
9
АМА — Американская Медицинская Ассоциация.
— Для меня-то вы что можете сделать? — рявкнул Парети.
— Предложить глоток отличного довоенного бурбона, — ответил доктор Болл. — Средство неспецифическое, но, я бы сказал, общеукрепляющее.
— Кончай мне мозги гребать! Это не смешно! Еще что-нибудь можешь сказать,
Болл, кажется, только тут заметил, что его черный юмор встречают не с бурным энтузиазмом.
— Мистер Парети, медицинская наука не признает ничего невозможного, даже прекращения биологической смерти. Но это высказывание чисто теоретическое. Мы можем делать очень многое. Мы можем положить вас в госпиталь, накачать лекарствами, подвергнуть облучению, смазывать едкими жидкостями, равно как проводить эксперименты по гомеопатии, акупунктуре и прижиганию. Но, кроме больших неудобств, результата вы не получите. На нашем нынешнем уровне знаний болезнь Эштона представляется неизлечимой и, увы, приводящей к смерти.
На последнем слове Парети громко сглотнул. Болл неприятно улыбнулся и заметил:
— Расслабьтесь и получайте удовольствие.
— Ах ты, трупный сукин сын! — Парети в гневе шагнул к нему.
— Прошу простить за мое легкомыслие, — поспешно проговорил врач, — знаю, у меня нет чувства юмора. Я не радуюсь вашей судьбе… нет, действительно, я рад, что у меня появилась настоящая работа. Но вы, как я вижу, не слишком много знаете о болезни Эштона. Жить с ней не так и тяжело.
— Но вы только что сказали, что она приводит к смерти!
— Именно. Но к смерти приводит все, включая здоровье и саму жизнь. Вопрос в том, как долго вы проживете и как именно.
Парети вяло опустился в шведское релаксационное кресло, которое поднятием подножников превращалось в ложе для абортов.
— По-моему, вы сейчас будете читать мне лекцию, — пробормотал он, внезапно обмякнув.
— Простите. Я просто извелся от скуки.
— Ну давайте, давайте, Бога ради. — Парети устало помотал рукой.
— Ну, ответ несколько неоднозначен, хотя и не без приятных сторон, — сознался Болл с энтузиазмом. — Я уже сказал, что, по моему мнению, самое типичное в этой болезни — ее нетипичность. Давайте рассмотрим ваших сиятельных предшественников. Случай первый — скончался в течение недели после заражения, предположительно от легочных осложнений…
Парети сморщился.
— Проехали, — потребовал он.
— Ах, но случай второй! — промурлыкал Болл. — Вторым случаем был Эштон, тот самый, по которому назвали заболевание. Он стал разговорчив до эхолалии 10 . В один прекрасный день он начал левитировать перед довольно большой толпой зрителей. Он висел на высоте восемнадцати футов без видимой опоры, держа перед толпой речь на загадочном языке собственного изобретения. А потом растворился в чистом воздухе, и больше о нем ничего не слышали. Оттуда и пошла болезнь Эштона. Случай третий…
10
Эхолалия — повторение услышанных фраз и звуков; обычно встречается при шизофрении.
— А что случилось с Эштоном? — перебил его Парети с некоторым оттенком истерии в голосе.
Болл молча развел руками. Парети отвернулся.
— Случай третий обнаружил, что может жить под водой, но не в воздухе. Он довольно счастливо прожил два года в коралловых рифах близ Марафона во Флориде.
— А с ним-то что случилось? — осведомился Парети.
— Его прикончила стая дельфинов. Первый зафиксированный случай нападения дельфинов на человека. Мы долго удивлялись, что же он им такого сказал.