Новые надежды для мертвецов
Шрифт:
У адвокатши вопросов не было.
Хок попросил Эллиту запереть папки с «висяками» в офисе, сказав, что после этого она может ехать домой. Сам Хок и Хендерсон еще должны доставить Морроу в тюрьму.
Хендерсон защелкнул наручники на своем запястье и руке командира Морроу, и вывел его в коридор. Хок направился было следом, но возле двери дорогу ему преградила Эллита.
— Вы о чем-нибудь говорили с Морроу, когда мне пришлось отлучиться из его каморки? — спросила она.
— Нет. Но, вообще говоря, с твоей стороны было не слишком-то профессионально отлучаться в туалет посреди допроса.
— Я просто не могла придумать никакого другого предлога, — сказала Эллита. —
— У тебя были с собой запасные батарейки? — удивился Хок.
— Конечно.
— Ну, тогда я беру свои слова обратно. Ты сработала исключительно профессионально. Молодец! Запись получилась нормальная? Ничего не пропущено?
— Если вы с Биллом не говорили с Морроу, пока я меняла батарейки, то на пленке записано все. Хок осторожно потрепал Эллиту по плечу.
— Ты все сделала правильно. Можешь ехать домой.
По дороге в окружную тюрьму Морроу почти все время молчал, лишь однажды несмело спросив:
— Могу я вас попросить о небольшом одолжении, господа? Я ведь подписал признание, сделал все, как вы просили, так что...
— Конечно, командир, — ответил Хендерсон. — Чем мы вам можем помочь?
— Видите ли, — Морроу облизнул пересохшие губы, — если станет известно о том, что я заядлый игрок, то у меня уже не будет никаких шансов вернуться в авиацию. Авиакомпании очень строго следят за этим. Они считают страсть к азартным играм навязчивым неврозом, а с таким диагнозом в пилоты не берут.
— Лично я никому об этом не скажу, — пообещал Билл. — А ты, Хок?
— Буду нем как рыба.
— Спасибо! — облегченно вздохнул Морроу. — Огромное вам спасибо!
Больше командир Морроу от своей тетради не отвлекался.
Хок добрался до своего дома только в начале двенадцатого ночи. Он смертельно устал после долгого рабочего дня и, к тому же, был зверски голоден. Разогрев на плитке банку консервированного супа с лапшой, он уселся за свой маленький письменный стол, и принялся есть прямо из банки.
Стену над письменным столом украшала картина, изображавшая трех лошадей, запряженных в пожарную цистерну. Ноздри у белых лошадей были раздуты, а глаза вылезали из орбит. Хок обожал картину, но старался смотреть на нее как можно реже — особенно когда сидел за столом. Маленькая гостиная была заставлена разномастной мебелью, которую предыдущая жилица — старушка, прожившая в этом номере двенадцать лет и скончавшаяся в нем же, — приобретала на различных распродажах. В комнате стояло викторианское кресло, мексиканский столик с наборной столешницей, на котором размещался портативный черно-белый телевизор, несколько шатких кофейных столиков на тонких металлических ножках, уставленных горшками с домашними растениями. На полу лежал настоящий бухарский ковер ручной работы, но он за долгие годы совершенно выцвел и украсился пятнами от кофе и супа. Многочисленные книжные полки были уставлены пепельницами, чучелами крокодильчиков и морскими раковинами. Но библиотеку Хока эти вещицы не теснили, поскольку состояла она всего из трех томов: кулинарной книги, которую забыла взять с собой его бывшая жена, романа Гарольда Роббинса «Камень для Дэнни Фишера» и уэбстеровского словаря для учащихся колледжа. Время от времени Хок покупал книжки в мягких обложках, но, прочитав их, он оставлял книги в гостиничном вестибюле, чтобы и другие постояльцы могли скоротать время за чтением.
Единственное окно гостиной было завешено бордовыми бархатными портьерами. Сейчас они были раздвинуты и перехвачены посередине золотым шнуром, чтобы не загораживать тарахтящий оконный кондиционер.
Стены
Ванная комната тоже не отличалась размерами, но в ней помимо сидячей ванны был еще и душ. Вторая комната, служившая спальней, была лишена окон, и ее почти целиком занимала огромная железная кровать. Кроме нее, здесь находился лишь небольшой комод из орехового дерева.
Встроенный шкаф был достаточно просторен для того, чтобы разместить в нем два комплекта униформы и выходной синий костюм Хока, а также картонную коробку с различными бумагами.
Эта маленькая квартирка стала для Хока настоящим прибежищем, и он огорчался оттого, что ему скоро придется отсюда съехать. И дело даже не в том, что Хок жил здесь бесплатно, — просто он настолько привык к квартирке, что стал называть ее «домом».
Интересно, позволит ему хозяин отеля, мистер Беннет, взять с собой «Мальчика в голубом» и тройку белых лошадей? Вряд ли. Если снять картины со стены, то сразу обнаружатся темные прямоугольники на выцветших обоях, и мистеру Беннету придется потратиться на ремонт. А этот скряга скорее удавится, чем станет тратиться на то, чтобы привести свою гостиницу в божий вид.
Вымыв кастрюльку, в которой разогревался суп, и ложку, Хок положил их в шкафчик, а затем собрал все вещи, которые нужно отдать в стирку, завернув их в свой желтый летний пиджак. Завтра утром этот узел заберет горничная-перуанка, которая ни слова не говорит по-английски, и вместе с постельным бельем отнесет к себе в прачечную. К вечеру она выстирает все вещи, погладит их и принесет обратно. И новую рабочую неделю Хок начнет в чистой и свежей одежонке.
Переделав все дела, Хок долго стоял под душем, затем переоделся в последние чистые трусы и решил посмотреть старый фильм «Ковбои» с Джоном Уэйном в главной роли, который Хоку очень нравился. Плеснув в стакан остатки виски «Эрли Таймс» из почти пустой бутылки, Хок разбавил спиртное водой из-под крана, бросил пустую бутылку в корзину для мусора, стоявшую под столом, отхлебнул полстакана, включил телевизор и уселся в викторианское кресло. В это время зазвонил телефон, не имевший прямого выхода в город. Интересно, кому Хок понадобился в столь поздний час? Он снял трубку.
— Извините, сержант, — сказал портье Эдди Коэн. — Я не хотел вас будить, но...
— Я не спал, Эдди. Кто мне звонит?
— Звонить-то вам никто не звонит, но тут в вестибюле две девочки, которые утверждают, что вы — их отец.
— Что?!
— Я сначала решил, что они меня разыгрывают, и потому сказал им, что сержант Мозли не женат. Тогда одна из них показала мне фотографию, на которой действительно изображены вы, сержант, в полицейской форме.
— Две девочки?
— Да, сержант. На вид — школьницы. Они совсем не похожи на вас, сержант, но настаивают на том, что приходятся вам дочерьми. Отослать их к вам или вы сами спуститесь?