Новые невероятные союзники
Шрифт:
«Слухай ты – Ильф и Петров», – вспоминала светловолосая своё красноречие сказанное незадачливому автору. — «Шо это такое!?» – в подтверждение своего вопроса барышня держала планшет с вордовским текстом.
«Это черновой вариант новой главы», – ответил автор. — «Перед новым годом он будет вычитан и опубликован».
«Нее», — с серьёзным взглядом возразила, стоявшая позади светловолосой, зеленоволосая дама, — «Я тебя, братья Стругацкие, тут спрашивают – что ты накалякал!?».
«Сколько можно повторять. Это черновой текст. К новому году он будет отредактирован. Так что идите за свою четвёртую берлинскую стену и не мешайте».
Барышни на секунду замерли от такого наглого обращения к лучшей половине человечества и сомнительного красноречия, после чего
«Так вот, Дюма, старший или младший!», – параллельно насильственным действиям говорила светловолосая. — «Я не разберусь, кто ты – старший или младший, но, если ты это не перепишешь я тебя заставлю ворох петард сожрать и фитиль зажгу!».
«Ааа!.. Даа!.. Что не так?!», – спросила жертва феминистической атаки, пытаясь вырваться из общества от двух чудных барышень.
«Не верю!», – ответила зеленоволосая выкручивая руку взятому в захват собеседнику.
«Лира, ты что – Станиславский!?» – спросил захваченный, у взявшей его в захват барышни.
«Мы, великие и могучие пони искусства», – пояснила Трикси.
«Циркового и музыкального, а не фанфикшного», – возразил автор.
«И то верно», – согласилась Лира, после чего прекратила захват и встала с виноватым видом. Автор на это не стал отвечать, так что тишину прервала Трикси:
«Зря мы это задумали. Да и его нет в нашем списке».
«А кто следующий?» – спросила Лира.
«Точно не помню. Очередной придурок».
Далее Трикси и Лира проморгавшись сбросили нахлынувший на них флешбэк и посмотрев на часы…
— Готовность – десять минут, – сказала Трикси своей сидящей за рулём подруге, после чего, держа планшет и выбирая там запись последних новостей, добавила: — Он скоро пребудет. Не пропусти клиента.
Падение четвёртой стены - Эпилог
Говорят, что любая история интересна ровно настолько насколько хорош её злодей. Негодяи олицетворяют всё худшее, что есть в человеческой природе. Содержат в себе то, с чем никто не хотел бы столкнуться. И всё же мы способны сочувствовать злодею если знаем о переломном моменте, когда тяжёлые обстоятельства превратили его из обычного человека в носителя зла. Но может ли заслужить понимания тот, кто родился с темнотой в сердце? Тот, кто совершал свои преступления планомерно и расчётливо идя к ужасным целям со спокойствием парового катка?
Он рос среди грязи и нищеты пригорода ещё не до конца оправившегося от войны Ленинграда, эпохи позднего правления Хрущёва (эпоха 60-х), в затхлом доме далеко не интеллигентной рабочей семьи. Лишь при советской власти у мальчика из такой семьи был шанс возвыситься, став обеспеченным (по советским меркам) человеком, хотя он не сильно пытался воспользоваться этой возможностью. Большую часть своего детства будущий архитектор цвета сверхдержавы потратил на безделье, фантазии о свалившемся со звёзд богатстве и другие бесполезные вещи, сделавшие его разочарованием в глазах родных, но получивших воплощение и восхищение у его будущих (по)читателей. Он часами сидел в тени отцовского дома развлекая себя ловлей червей, пауков и различных насекомых. Мальчик хватал членистоногих, отрывал им лапки, топил, давил, и по-иному убивал их различными быстрыми, но чаще медленными способами. Однако некоторые крупные пауки, имея достаточно крупные хелицеры, чтобы прокусить детскую кожу, и успевали укусить жестокого ребёнка. Все без исключения пауки ядовиты, но яд арахнидов обитающих в средней полосе России не смертелен. Худшее что может быть после их укусов, небольшая опухоль и чесотка следующий месяц. Такой мелкий риск только добавлял игре особый интерес. Мальчик хотел знать, как близко он способен к своей жертве и как долго сможет её мучать, прежде чем его укусят. Этот странный азарт останется с ним на долгие годы, превратившись в итоге в нечто большее.
Мальчик фантазировал о невероятной роскоши. О замке среди облаков подобном обители греческих богов Олимпии. Множестве рабов и рабынь. Мечтал получить власть над настоящим, прошлым и будущем. О мире альтернативной
С возрастом Симонов не сильно изменил своё мировоззрение, однако нельзя сказать, что он не изменился в лучшую сторону. Напротив, он начал проявлять качества достойные уважения – прилежность, усердие, амбициозность. Симонова заинтересовала наука, которая ничему не учит, но наказывает за невыученные уроки. Чуть повзрослев и, он много времени посвятил изучению истории по книжкам, которые он брал, а порой и воровал из общественных библиотек. Он видел реалии своей эпохи, но не понимал как разумные люди могли к такому прийти. Слышал её лозунги, но не верил в них, считая учение марксизма-ленинизма лишь инструментом для управления глупыми людьми.
Юноша брал пример с расчётливых и жадных людей, часто занимающие высокие посты и особенно первого секретаря Никиты Сергеевича Хрущёва. Пусть в действительности становление во власти Хрущёва значительную роль сыграла его жена – Нина Кухарчук (очень умная женщина, пусть и нацистка до мозга костей), но в учебниках истории это не писали, и именно Никита Сергеевич был для Сергея кумиром. Этот грузный человек воплощал в себе все идеалы, к которым стремился Симонов и черты характера (да и внешности) свойственные ему самому. Импульсивность, беспринципность, простодушие, манера речи, лживость и многое другое. Не все эти особенности можно назвать положительными человеческими качествами, но они необходимы людям, творящим историю. Хрущёв стал таким человеком, и Симонов желал его превзойти, если не в реальном мире, то хотя бы в своих фантазиях.
Он много размышлял, воображая себя на месте первого секретаря, которому со звёзд падал носитель информации о событиях настоящего и будущего, и как он распорядится этими знаниями. Симонов представлял себя «строгим, но справедливым» автократом без усилий ведущего огромную страну к процветанию. Представлял как при этом воплощались его самые нелепые детские фантазии, амбициозности которых позавидовал бы Остап Бендер, а масштабу Зураб Церетели. Роскошь, замок в облаках, всё было возможно в его альтернативном мире, в его сверхдержаве и даже превосходило детские фантазии. На волне эйфории после полёта Юрия Гагарина, Симонов стал воображать, как его сверхдержава покоряет бесконечные просторы космоса, а лично у него вместо множества рабов и рабынь, рабами станет всё население его мира. Очень любящими его рабами, и естественно себя рабами не считающими. Лишь немногие в этом идеальном мире решались препятствовать величию Симонова, но с ними он расправлялся также легко и весело как в детстве с насекомыми.
Такое мировоззрение и высокомерие не могло не иметь отрицательных последствий. СССР отличался низким уровнем преступности, а его народ, в какой-то степени, наивностью. В таких реалиях амбициозный и самоуверенный Сергей Симонов решил воспользоваться возможностью возникшую при товарном брежневском дефиците. Однако к успеху спекуляции и «толчок на лево» его не привели. В КПЗ он утешал себя мыслью что ему просто не фортануло, а в СИЗО, потеряв веру в удачу, для себя во всём обвинил существующий строй. Виновато общество. Высшее общество. В случае Симонова, генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев. Подлый предатель, которому Хрущёв ошибочно оказал доверие продвинув во власть, и предавший его самый в трудный момент. (Как Хрущёв предал Берию, пусть и без расстрела без суда, но это другое, понимать надо.)