Новые оттенки Пятидесяти
Шрифт:
Но таким рваным - ни разу.
Разукрасив мир, я топтался часто
По этим краскам, наступая на холсты.
И я предсказывал: однажды потерпим фиаско.
Но это – фальстарт, к нему не готов был, прости.
Хоть и не вижу толком прощать того, кто проклят.
Все люди далеки, смотрю на них словно в бинокль.
Тишина за окнами, а внутри вопли,
И я растоптан нашей мечте вопреки.
Прикинь, какого это - чувствовать боль эту?
Быть для себя же непонятым
И в разнобой с тобой
Было довольно хреново порой,
Но обоснованно тебя не сменит никто
Изнутри разрывают капилляры.
Самоедство – процесс регулярный.
Поглощен внутрь своего футляра
Из личных эмоций от глупых людей.
Никогда все не станет постоянным.
Я тебе говорю о том, что неясно.
Разыгралась внутри противоречий язва,
Но нет боязни, ведь ты все еще здесь.
Мою музыку прервал вибрирующий IPhone в заднем кармане джинсов. Я снял руки с бело-черных клавиш и полез в карман. Достав телефон, я снова вспомнил про красную комнату, ибо на экране высвечивалась надпись «Папа». Зачем он мне звонит? Хочет объяснить? Зачем себя утруждать и надрываться, когда я сам все прекрасно понял?! Отвечать или не стоит? Да ну нафиг! Я не хочу ни с кем сейчас разговаривать. Звонок прекращается, но затем мелодия раздается с новой силой и напрягает мой слух, разрушает ход моих мыслей. Нужно его выключить совсем. Нажимаю на кнопку питания, телефон отключается и отцу сейчас вероятно говорит оператор стандартные слова о том, что абонент не может принять ваш звонок, и не забывает отправить его на голосовую почту…
Я хожу все время сам не свой, мои мысли путаются сами с собой, с Кэт я через чур холоден и безразличен, хотя сам не понимаю, почему. С тех пор, как я узнал о той таинственной комнате, прошло уже около недели. С тех пор мой вид немного помрачнел, успехи в университете пошли к низу, и меня это не особо колышет. Сегодня я проснулся около 12 часов дня из-за страшной головной боли и пустыни Сахара в моем рту. Поднимаю голову, голова кружится, в комнате бардак, как и в моей голове, вокруг меня несколько бутылок коньяка и виски. Господи! А мой телефон неустанно блымает. Я убираю блокировку и умный телефон выдает такую информацию: 8 непринятых вызовов, 6 новых сообщений, 6 новых голосовых сообщений. Голосовые удаляю к чертовой бабушке, непринятые вызовы от всех подряд, в том числе от Кэт, от Альмы, от Мэл и от Эрика. Сообщения все от тех же людей… Ну посмотрим, что они мне хотели сказать.
«Алекс, ты куда пропал? Тебя уже три дня нет на парах! Я волнуюсь!». Это было от Мэл. А с этой цыпочкой я целовался спустя полчаса после знакомства. А ты хорошо, Грей! Вспоминаю, ее слова: «Мне понравились твои губы и я хотела их поцеловать. Теперь я довольна». Хм, ей понравились мои губы! Еще бы, зная мои гены… Так так… А еще есть сообщение от Эрика:
«Друг, это не смешно! Кэт говорит, ты из комнаты не выходишь!? Это так? Что случилось?»
Эрик, Эрик… Мой славный друг-гей! Положил глаз на мою девушку? Это вряд ли… В данный момент он единственный, с ем я согласен поговорить. Набираю его номер, идут долгие и нудные гудки пока я ожидаю его ответа.
– Алекс! Ну наконец-то! – воскликнул друг и его голос раздался в трубке шипящим эхом. Я сразу понял, что он в коридоре университета. – Как ты?
– В башке рок концерт, а во рту туалет в рок клубе, –
– Я не узнаю тебя, бро! Какого черта ты вытворяешь? Руководитель группы собрался идти к президенту универа, если ты не появишься на занятиях до конца недели! – Эрик сразу так наехал, хотя явно понял мое состояние.
– Не переживай так, появлюсь…
– Когда? Сегодня пятница, если ты забыл или прошлепал ушами, залив глаза! – серьезно? Пятница?
– Я понял. Сейчас буду! Какая следующая пара? – протираю пальцами глаза и понимаю, что я не смогу сегодня попасть на занятия.
Что за дерьмо? Неужели меня отчислят? Так, надо что-то придумать!
– Эрик, не говори о следующей паре, ибо я у меня состояние не стояния… Ну или что-то в этом роде. Я в понедельник буду, сто процентов! Поговори с руководителем, пусть даст мне второй шанс… Оки?
– Да, сделаю все, что в моих силах, друг! И давай, вытаскивай свой зад из квартиры! Кэт уже несколько дней ночует в общежитии… - эта новость меня шокировала. Я сразу протрезвел!
– Ты серьезно? – переспросил я.
– Конечно, я серьезно. Я бы не стал таким шутить… Просто я знаю, что ты ее любишь… - я хотел было отключить звонок, но Эрик продолжил говорить: - И еще, она вряд ли захочет с тобой говорить!
– Почему это? – удивляюсь я. Что я ей наговорил?
– Алекс, ты послал ее на три буквы! – еще одна ошарашивающая новость. – Думаю, это вполне нормальная реакция!
– Идиот! – восклицаю я.
– Я? – возмущается друг. – Ну, Алекс!
– Нет, не ты, Эрик. Я идиот! Поймай Кэт в кампусе, передай, что я жду ее дома и нам надо серьезно поговорить!
Я отключил звонок еще до того, как Эрик мне что-либо ответил и прямиком направился в душ привести себя в порядок. Протрезвев от прохладных струй, я обернул полотенцем тело ниже пояса и стал напротив зеркала. На меня смотрел парень лет так на 5 старше своих лет, густой щетиной и блестящими от оставшегося в крови алкоголя глазами. Этот парень куда мужественнее выглядит, но ведет он себя как последний мудак.
Я не стал сбривать свою щетину и лишь вытерся насухо полотенцем. Одевшись весьма по домашнему – трикотажные брюки серого цвета и темно-красная футболка, я принял более менее человеческий облик, нежели у меня был сорок минут назад. Придет ли Кэт? Что я ей скажу? Скажу ей правду да и все! Нет, я скажу ей только то, что касается меня. А дела моих родителей ее не касаются!
Прошло около полутора часов с тех пор, как я разговаривал с Эриком. Кэт уже должна быть дома минут как двадцать. Может, Эрик ее не встретил и не передал ей? Но вдруг я услышал шум дверного замка и за хлопнувшуюся дверь.
– Алекс? – робкий голос донесся из гостиной. – Ты дома?
– Да, Кэт, я дома, – я медленно выглянул из дверного проема нашей спальни.
– Эрик сказал, ты хочешь поговорить…
– Да, садись, пожалуйста! – я указал на диван и она села. А я присел рядом вполоборота. – Для начала, я хочу попросить прощения за то… за то, что послал тебя. Я не знаю, что на меня нашло. Прости, Кэт!
– Я понимаю, - говорит она глубоко вздохнув, - все нормально. Но впредь не поступай так со мной! – видно, как ей больно.