Новые приключения Гулливера
Шрифт:
— Нет-нет, я вам ничего не советую, — поспешно ответил Гурго. — Я просто высказал предположение. А решать вам, Куинбус Флестрин.
На том мы и расстались. Гурго чрезвычайно торопился вернуться в столицу до того, как закроют городские ворота, чтобы не привлекать излишнего внимания, в том числе и многочисленных шпионов адмирала. Я предложил свою помощь — мне ведь ничего не стоило, взяв в руки портшез и посадив в карманы слуг кормолапа, в считанные минуты перенести его к дому. Гурго, однако, отказался — по той же самой причине. Единственное, что он позволил мне, — это перенести его в портшезе через ров, окружавший столицу. Затем мы распрощались, и я вернулся к своему жилищу.
Сидя на табурете, я задумчиво
На одной из площадей портшез моего друга остановился. Он вышел из носилок. В трубу я ясно видел, как он взмахнул рукою, после чего четверо слуг метнулись в разные стороны.
Какое-то время флестрин-наздак оставался один. Я не очень интересовался причиной этой его остановки (куда больше меня заботило мое собственное будущее) и, наблюдая за Гурго скорее по привычке, в то же время обдумывал его слова. Видимо, поэтому я упустил момент появления на этой сцене еще одного участника. Некто в черных одеяниях подошел к Гурго. Спустя несколько мгновений он отошел и исчез столь же внезапно, как и появился.
Я уже поднялся было с табурета, чтобы идти спать. Но, бросив прощальный взгляд через трубу на кормолапа, я содрогнулся: Гурго уже не стоял, а лежал, распростершись, рядом с портшезом. Вернувшиеся слуги окружили его, словно боясь приблизиться.
Отсюда я не мог с точностью судить о его состоянии. Но неподвижность распростертой на площади фигуры заставила меня предположить самое худшее: мой друг был мертв. И не просто мертв, но, очевидно, убит незнакомцем, с которым зачем-то встретился по дороге домой.
7
Надо ли говорить, что я внял совету несчастного моего друга, тем более после того, что случилось с ним самим? Следующим утром я бежал из Лилипутии в Блефуску. Подробности я излагал ранее. Упомяну только о своей надежде, что корабль, который мне пришлось увести из императорской гавани, дабы преодолеть пролив, блефускианский император впоследствии возвратил разгневанному соседу. Но если это и произошло, то уже после того, как я покинул те края.
Пролив, отделявший Лилипутию от Блефуску, я преодолел благополучно. Как я уже отмечал, наибольшая его глубина составляла семьдесят лилипутских глюмглеффов, что-то около шести футов. Шириною же он был около восьмисот ярдов, из которых плыть нужно было менее четверти всего расстояния, ярдов сто пятьдесят или сто восемьдесят; триста ярдов от лилипутского берега и столько же до блефускуанского я прошел вброд. Корабль же мне нужен был для того, чтобы сохранить сухой верхнюю одежду, одеяло и некоторые важные для меня предметы.
На блефускианском берегу меня уже давно ждали. При виде корабля, который я толкал перед собой, словно по мановению волшебной палочки образовалась огромная восторженная толпа. Спустя короткое время я был с почетом принят императором Блефуску.
Не буду много рассказывать о своем впечатлении от блефускуанской столицы. Этот город носит два названия: одно из них, официальное — такое же, как и название страны: Блефуску. Но кроме этого имени блефускуанскую столицу частенько называют и неофициальным, старым именем — Дильмендо. Я предполагаю, что столицу переименовали из-за слишком большого сходства старого имени с названием столицы Лилипутии Мильдендо. И хотя отныне названия столиц были не похожи, сами города оставались точными копиями друг друга. Вернее будет сказать, не копиями, а зеркальными отражениями. Если в пролив, разделяющий два острова, поставить воображаемое
Правда, я не решился бы с определенностью сказать, что есть что. Так или иначе, ворота Мильдендо, которые вели в столицу из порта, были черными; в Дильмендо такие же ворота были выкрашены в белый цвет; черно-белый императорский штандарт Гольбасто, развевавшийся над дворцовой башней, как две капли воды походил на бело-черный штандарт его блефускуанского величества Больгасто. И таких деталей я отметил великое множество с первых минут моего пребывания на этой земле.
В окрестностях Дильмендо не оказалось никаких заброшенных храмов и подобных им пустых вместительных зданий. И поскольку я не собирался возвращаться в Лилипутию (хотя об этом до поры до времени не знал никто, кроме меня самого), мне следовало позаботиться о жилище.
Я решил построить себе нечто вроде шалаша или простой хижины. Подходящее место отыскалось за северными воротами столицы, со стороны, прямо противоположной проливу, отделявшему Блефуску от Лилипутии. Здесь, в каких-нибудь двадцати ярдах от городских ворот, начинались неприступные, с точки зрения блефускуанцев, горы. Вот у подножия горы я и решил построить шалаш, причем одной из стен стал крутой склон.
Мне удалось создать нечто сносное всего лишь за несколько часов, используя в качестве прутьев для крыши стволы вековых деревьев, каждый из которых толщиной был в мой палец. Вид работающего великана настолько поразил блефускуанцев, что мне пришлось строить шалаш под внимательным присмотром не менее пятидесяти тысяч любопытных. Это немало мешало мне, поскольку время от времени какой-нибудь зазевавшийся блефускуанец оказывался как раз там, куда я намеревался забросить очередную охапку вырванных с корнями деревьев. Мне помогло распоряжение его величества, приславшего полк гвардейцев специально для того, чтобы удерживать любопытствующих на безопасном расстоянии.
Но, как я уже сказал, строительство было завершено в несколько часов, и ночью я уже мог уснуть под крышей. Конечно, у меня получилось весьма хрупкое сооружение, которое развалилось бы при серьезном ветре. Но настоящий ветер в этих краях случался крайне редко, а дожди были столь мелкими и кратковременными, что сооруженный мною шалаш вполне защищал меня от них.
Подробности о жизни моей во владениях его величества Больгасто II и впечатление, которое произвел на меня его двор, я описал в первой части своих воспоминаний. Здесь же хочу поведать о том, о чем ранее предпочел умолчать. Меня чрезвычайно интересовали те самые злодеи-тупоконечники, поддержка которых императором Больгасто привела к нескольким кровопролитным войнам. Поэтому я воспользовался предоставленной мне возможностью навестить главу еретиков Берго Лорека, чья резиденция находилась в северо-западной части Дильмендо. Разумеется, я не мог войти внутрь дворца, высота которого от фундамента до флюгера на центральной башенке едва достигала четырех футов. Его святейшество соизволил дать мне аудиенцию за городскими стенами, на обширном лугу. Здесь был возведен временный помост, высотою около фута. Сам помост представлял собою квадратную площадку два фута на два. Для господина Лорека на помосте установили кресло с высокой резной спинкой, а от палящих лучей солнца его укрывал балдахин.
Его святейшество появился в сопровождении двух десятков приближенных, слуг и стражников. Мне было велено встать на колени. Берго Лорек поднялся по лестнице на помост, сел в кресло, сопровождавшие его тупоконечники проследовали за ним, окружив кресло плотным полукольцом. Стражники держали в руках длинные, около десяти дюймов, алебарды. Лорек милостиво кивнул мне, после чего я, поднявшись с колен, тут же вновь опустился, но уже для того, чтобы лицо мое оказалось на одном уровне с помостом.