Новые приключения Гулливера
Шрифт:
Его сомнения задели меня за живое.
— Жаль, что здесь нет никого, кто знал бы этого человека, когда тот был живым, — заявил я. — Иначе вы бы легко убедились в том, что все детали, увиденные мною, имелись на самом деле, а не просто показались мне.
— Вот как? — недоверчиво протянул господин Лорек.
— Да! — запальчиво воскликнул я и тут же понизил голос, увидев, как приближенные его святейшества схватились за уши. — Например, его правый коленный сустав был чуть толще левого; кроме того я заметил чрезмерную искривленность голенных костей этой же ноги. При жизни он явно хромал и, по всей видимости, должен был пользоваться тростью или даже костылем. И у него отсутствует то ли один, то ли два передних зуба — мне
Возникла небольшая пауза. Вдруг глава лилипутских изгнанников движением обеих рук отослал приближенных. Они быстро спустились по лесенке, причем одного из слуг, сорвавшегося с лестницы, спустившийся ранее стражник едва не нанизал на острие алебарды. К счастью, стражник лишь подцепил неуклюжего тупоконечника за крепкий кожаный пояс. Тот болтал в воздухе руками и ногами, рискуя сорваться с алебарды и покалечиться. Я поспешил на помощь и, отцепив несчастного, бережно поставил его на землю. Мой поступок удостоился благосклонного кивка главы тупоконечников.
Приближенные отошли к дальнему краю лужайки, оттуда бдительно наблюдая за мной. Таким образом, мы остались наедине, чему я, с одной стороны обрадовался, с другой — удивился. Обрадовался — потому что уже давно заметил, что господин Лорек на некоторые мои вопросы отвечает уклончиво, словно не решаясь произнести вслух какую-то известную ему истину. Удивился — потому что на протяжении всей аудиенции его святейшество демонстрировал недоверие к моей персоне. Берго Лорек подошел к самому краю помоста и поманил меня. Я приблизился, насколько мог это сделать без риска повредить хрупкое сооружение, и обратил к главе эмигрантов правое ухо.
— Куинбус Флестрин, — сказал тот скорбным шепотом. — Ужасающий Куинбус Флестрин, великан, упавший с Луны! Знайте же, только что вы открыли ужасную тайну. И я, право не знаю, что мне делать с этой тайной.
— О какой же тайне вы говорите? — спросил я, немало изумленный. — Что за ужасную тайну я раскрыл?
— Ах, Куинбус Флестрин, — он покачал головой и всплеснул руками. — Вы только что ответили на вопрос, который задавали ранее.
Я все еще не понимал, что имеет в виду Берго Лорек. Он пояснил, приблизившись так, что его голова едва не уткнулась в мое ухо:
— Человек, чьи останки вы нашли, человек, которого вы описали только что… — он замолчал, пытаясь совладать с сильнейшим волнением.
— Да-да, — нетерпеливо произнес я, — человек, которого я описал. Что с ним?
— Это не кто иной, как Фрель Релок, якобы бежавший тайным ходом в Блефуску! — Лорек поспешно отошел к креслу. Как раз вовремя: от неожиданности я непроизвольно дернул головой, и от этого движения он мог упасть.
— Фрель Релок?! — потрясенно переспросил я. При этом, хотя я и старался умерять силу голоса, восклицание мое вновь прозвучало для Берго Лорека близким раскатом грома. Лицо главы эмигрантов страдальчески искривилось, он зажал уши и отскочил на несколько шагов. Я тотчас извинился. Его святейшество царственным жестом простил мою неосторожность, после чего сказал чуть слышно:
— Именно Фрель Релок. Я сказал вам, что видел его когда-то. Он был именно таким, как вы сказали: хромал на правую ногу, шея у него была искривлена, а передние зубы выбиты. Все это случилось с ним в застенках лилипутского суда, куда он был брошен за преданность истине.
Надо ли говорить, сколь задумчивым возвращался я в свой шалаш? Погруженный в воспоминания и мысленные рассуждения, я невнимательно следил за дорогой, так что лишь благодаря специально
8
В это время я уже готовился к отплытию в родные края. Этот шанс дал мне случайно обнаруженный в полулиге от северо-восточной оконечности острова Блефуску дрейфовавший бот. Не знаю, как оказался он в море, скорее всего, был сорван с какого-нибудь судна во время шторма. С помощью двадцати кораблей блефускуанского флота, оставшихся после памятного разгрома, я сумел доставить бот на берег и начал готовиться к отъезду. Я окончательно выбросил из головы страшную историю, связанную с заброшенным и оскверненным храмом. Мысли мои заняты были предстоящим отплытием. Я шил паруса, готовил припасы и с нетерпением ждал того дня, когда смогу наконец сказать последнее «Прости!» удивительным этим местам и пуститься в отремонтированном ботике в опасное плаванье по воле волн. День этот приближался — правда, не так быстро, как мне хотелось. Все время мое занято было тем, что я стремился как можно тщательнее подготовиться к различным сюрпризам будущего опасного предприятия.
Обыкновенно за деяниями моими следили несколько тысяч любопытствующих блефускианцев. Так было и в то памятное утро, когда вдруг пронзительные звуки труб известили меня о прибытии посланника от императора Блефуску. Посланник — почтенного вида герольд в пышных ярких одеждах — передал мне весть о прибытии посольства от императора Лилипутии. Я изрядно встревожился. Мало ли какие планы могли возникнуть у моего нового покровителя относительно персоны Куинбуса Флестрина? Возможно, в обмен на некие уступки его блефускуанское величество Больгасто согласится сделать то, что не успел сделать его лилипутское величество Гольбасто IV — ослепить провинившегося Куинбуса Флестрина отравленными стрелами? Мой опыт общения с царствующими особами ограничивался встречами с двумя вышеназванными императорами, но как минимум в одном случае это опыт казался мне горьким. Так что я встретил весть о посольстве с вполне понятной настороженностью.
Посольство возглавлял, как мне передали, мой давний знакомый, которого я к тому же еще совсем недавно числил в своих друзьях — до известного заседания Тайного совета. Я имею в виду главного секретаря Рельдреселя.
В течение нескольких дней пребывания посольства я старался находиться за пределами города — на берегу. Тем более, как я уже говорил, мне хватало занятий. Думаю, читатель вполне может себе представить хотя бы работу по шитью паруса. Самое грубое полотно, которое мне было доставлено по милостивому распоряжению императора Больгасто, было тоньше тончайших английских тканей. Поэтому пятьсот блефускуанцев, назначенных императором, трудились день и ночь, сшив тринадцать слоев этого полотна, чтобы получить сколько-нибудь подходящую парусину. Но у меня так и не возникло уверенности, что сделанный мною парус обладал хотя бы половиной той прочности, которая необходима была для будущего плавания.
Как раз в день окончания работы над парусом я и встретил лилипутского посла. Вернее сказать, свернув получившийся четырехугольный многослойный кусок ткани, я к удивлению своему и некоторой тревоге обнаружил Рельдреселя, стоящего рядом с покоившимся на берегу почти снаряженным к путешествию ботом. Помимо главного секретаря Тайного совета императора Лилипутии здесь же находились несколько его подчиненных, а также два десятка блефускианских гвардейцев в блестящих шлемах и кирасах, с длинными алебардами в руках. Тюрлилак с интересом рассматривал лежавшую на боку посудину, многократно превышавшую размерами самый большой местный корабль — что из блефускуанского флота, что из лилипутского.