Новые приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– Увидишь, чё сделает.
Блондинка, всхлипывая, унеслась.
– Плачет, - сказал Сергей Николаевич.
– Расстроилась. Зачем ты назвал её собакой?
– Сама откликнулась. Убийцу зовут Маша.
Часы на стене пробили десять раз. Шпарин достал «брегет» и щелкнул крышкой.
– Минута в минуту. А часиков на стене я не припоминаю.
– Ты многое не припоминаешь и никогда припомнишь.
Сергей Николаевич вытряс последние капли в стакан.
– Надо было две брать!
– Скажи
– На романтическое?
– уточнил экстрасенс.
– Любит Карамелька тебя, любит. Все дубликатки тебя любят. Она тебе в этот раз точно дасть.
– Спасибо сказать, страдалец! За пищу нашу. Но как получится.
– Я с убийцей Машей наедине не останусь, - пригорюнился Сергей Николаевич.
– А чего так? Может она тебе дасть. Ты ее не расстраивал.
– Никому она не дасть и тебе не дасть, а уж мне и подавно.
– Я вам дам… Я вам дам!..
– топая ногами, крикнула убийца Маша с лестницы.
– Я вам… А ну пошли спать!
– Счаз-з тебе… - наморщив нос, сказал Сергей Николаевич и показал девушке «дулю», потом вытянул руку и хлопнул по изгибу ладонью.
– Ах, ты… Бегом наверх!..
– Стрелять будешь? Сатрапка!
– Николаич!.. Николаич…- сказал Шпарин, поднимая руки.
– Она не шутит!
– Как есть собака. Как есть… Надо было всё-таки ее покормить, - пробормотал Сергей Николаевич и рванул рубашку.
– Стреляй!.. Стреляй, в мою седую грудь!
– Что ты сказал, мерзкий старикашка?
– Да идем, идем… Спешим на полусогнутых,- укладывая ладони на затылок, буркнул экстрасенс.
– Тебе бы в лагерь, на должность «вертухая».
Подталкивая друзей пистолетом, девушка провела их по скрипящему паркету, у двери в последнюю комнату потрясла двумя двухцветными «брелками» перед носами и яростно крутанула светлые ободки на красных половинках.
– О-ё-е… - провопил Сергей Николаевич.
– Твою ма-ать… - простонал Шпарин.
– Это вам за убийцу! Это вам за собаку!
– злорадно улыбаясь, сказала убийца Маша.
– Свободны! В пределах комнаты. До завтра, придурки!
***
«В пределах… Свободны… Она меня… Она нас слушает через двухцветные навороченные штучки! Все прибамбасы в одном «флаконе»!
Шпарин прижал палец к губам и показал глазами на пол.
– А-а?..
– не понял экстрасенс.
Шпарин наклонился, задрал штанину и ткнул пальцем в «браслет».
– Тихо… - сказал он, вращая глазами.
– Тихо… На улице. Наверное, дождь будет.
– А-а… - закивал Сергей Николаевич.
– Природы замерли. Ни ветерка. Наверно, будет.
– Кровать двуспальная, две подушки, два одеяла. Маша нам все приготовила, постелила. Спасибо ей за заботу. Спать будем «валетом», Николаич.
– На уме у меня ничего. Совсем ничего. Я «валетом» не хочу, ты будешь всю ночь совать мне ноги в рот.
– Ладно, старичок. Как пожелаешь. Только не дыши на меня. Я моюсь первым.
Друзья сходили в туалет, приняли душ в душевой кабинке и улеглись.
– Обиделась!
– громко сказал Шпарин, дергая экстрасенса за плечо.
– Обиделась, Миша, обиделась, - подыграл Сергей Николаевич.
– Но ты же не хотел?
– Совершенно не хотел, кормил собачку, а оно вон как вышло.
– Нет тебе пощады.
– Нет, Николаич. Что же теперь делать?
– жалобно спросил Шпарин.
– Станешь утром на колени, может простит.
– А если не простит?
– Тогда не знаю.
– Маша… Мария… - нежно произнес Шпарин.
– Какое красивое имя!
– А девушка какая красивая?
– Персик просто… - нежно сказал Шпарин.
– Глаза! Грудь! Фигура закачаешься, а, Николаич?
– Маше лет тридцать…
– Что ты, не больше двадцати пяти! Даже двадцати четырех… И конечно не она убила сестричек, это те парни в белых халатах.
– Ты бы женился, встреться вы в другой обстановке?
– Я?.. На ней? Не раздумывая! Не раздумывая!..- задохнулся Шпарин.
– Она, наверное, жра… кушать хочет. Если бы не «браслет»… Если бы не «браслет», я бы спустился вниз, сделал ей бутерброды, сварил кофе…
– Кофе в доме нет, - сказал Сергей Николаевич.
– Я все обшарил.
Шпарин ударил экстрасенса локтем в бок и продолжил:
– Заварил чай… И попросил прощения. Я бы сказал: прости меня, Машенька, дурака такого. Прости!..
– Думаешь, сработает?
– прошептал Сергей Николаевич.
– И вообще, зачем?
– Какая женщина!
– громко сказал Шпарин.
– Какая!..
Убийца Маша в первой комнате по коридору от лестницы покрутила двумя пальцами двухцветный «брелок», подбросила, поймала, недоверчиво посмотрела на него, вздохнула. И вдруг улыбнулась.
– Сукин ты сын!
Девушка погасила свет, положила черный футляр на кровать, открыла и подошла к окну.
– Это что?..
– вздрагивая, спросил Шпарин.
– Сакс, - ответил Сергей Николаевич.
– Альт или сопрано. Сопрано, играл я в младые годы на саксе. Еще есть теноровый… Это она.
– Это я понял! Понял!..- нервно произнес Шпарин, натягивая одеяло на голову.
– Профессионально играет. А вообще, Миша, я начинал на гобое. У нас в музыкальной школе был преподаватель… преподавательница, тощенькая такая… А грудь здоровущая… Как у Маши. И глаза серые, большие, как у Маши.
– Профессионально… - сказал Шпарин из-под одеяла.
– Так профессионально, что собака завыла в своей конуре.