Новые приключения Шерлока Холмса (антология)

Муркок Майкл Джон

— Полагаю, ваша мать наконец готова принять нас. Мы поднимемся.

Нервы мои были напряжены после нашей странной прогулки сквозь туман, и теперь, в этом сумрачном проходе, я чувствовал липкий холод, словно этот туман впитался в стены. Сабина как тень скользила впереди нас. И вот она приблизилась к двери комнаты, где лежала больная.

— Матушка, я привела двух джентльменов, они хотят вас видеть.

Она толкнула дверь.

В кровати с пологом сидела фигура, едва различимая в сумраке. Седые вихры, выбившиеся из-под чепчика с оборками, свешивались на лоб. На сером от старости и болезни лице выделялись

сердитые глаза, смотревшие на нас. Она подняла руку, в которой сжимала палку.

— Это еще что? Вы же знаете мои распоряжения. Я не желаю никого видеть! — сварливо закричала она пронзительным голосом. — Убирайтесь, убирайтесь все. Вон отсюда и больше не показывайтесь мне на глаза!

— Матушка, не надо так волноваться. — Дочь приблизилась к больной, но та остановила ее взмахом палки.

Я никогда не забуду последовавшую сцену. Уже не помню точных слов, однако в моей памяти навсегда сохранятся те интонации, с которыми изрыгались эти ужасающие проклятия, страшные оскорбления и ругань, метившие в самое сердце нашей спутницы. Я ощутил глубочайший стыд из-за того, что невольно стал причиной унижения и замешательства мисс Эбернетти.

Она хладнокровно выдержала все эти нападки, однако в конце концов повернулась к нам и спросила негромким дрожащим голосом:

— Это все? Вы довольны?

Холмс развернулся и вышел из комнаты. Я тотчас же последовал за ним. Резкий голос преследовал нас и на лестнице. В вестибюле мисс Эбернетти повернулась к нам. Вид ее был мрачен. На смертельно бледном лице глаза казались особенно большими и темными.

— Мисс Эбернетти, приношу вам мои глубочайшие извинения. Позвольте пожелать вам доброго дня, — произнес Холмс. — Минтер, подайте мой ольстер.

Престарелый дворецкий замер у парадной двери.

— Значит, вы уходите, — быстро отозвалась она. — А вы не хотите дождаться брата? Разве перед ним вам не следует извиниться?

— Будьте любезны передать ему мои сожаления. Пойдемте, Ватсон, нам пора.

— Позвольте, я хотя бы пошлю Минтера на угол, чтобы он поймал кэб.

— Благодарю вас, мы вернемся тем же способом, каким и пришли, то есть пешком.

Я подавил стон, с трудом влезая в промокшее пальто и беря трость.

— Мисс Эбернетти наверняка очень смутилась из-за того, что мы присутствовали при этой сцене, — заметил я, когда мы выбрались на площадь. — Надеюсь, теперь вы удовлетворены.

Я не мог скрыть ноток неодобрения.

Холмс крепко взял меня под руку:

— Больше ни слова.

Мы дошли до угла, и тут он внезапно развернулся:

— Пойдемте, Ватсон, я хочу перемолвиться словечком с леди Эбернетти.

— Что? Вы с ума сошли, Холмс!

— Я — нет. Я не так безумен, как несчастная больная, чье буйство мы только что наблюдали. За мной, Ватсон, охота начинается. Нам сюда, через конный двор, в обход, к домику конюха. Ага, я так и думал!

Внутри, за грязным окошком, горела свеча. Мой спутник распахнул дверь. Человек в ночной рубашке и чепце с оборками испуганно вскрикнул.

— Игра окончена, мистер Чарльз Эбернетти, — мрачно произнес Холмс.

Эбернетти вжался в стену, его черты под уродливо-толстым слоем грима исказились от ярости.

— Черт бы вас побрал! Я играл блестяще. Как вы смогли меня раскусить?

— И в самом деле, вас вполне можно сравнить с великим

Дэном Лено. Однако существовали, скажем так, иные факторы, которые позволили вас разоблачить.

Взгляд Эбернетти метнулся к двери.

— Нет, Саби, не надо!

Сабина, такая же мрачная, как Холмс, возникла из тумана. Она целилась в сыщика из пистолета.

— Вы себя чувствуете большим умником, мистер Шерлок Холмс? Не шевелитесь, доктор Ватсон. Только посмейте поднести руку к карману, и я прострелю вашему другу голову.

— Незачем делать глупости, мисс Эбернетти, — спокойно произнес Холмс. — Ведь пока вы еще ни разу не совершали убийства.

На ее лице застыла ледяная маска расчетливой ярости.

— Нет никаких доказательств, что вы были на Гровнер-сквер. Вы даже не нанимали кэб.

Рука Холмса взметнулась к губам. Он трижды пронзительно свистнул в свой полицейский свисток.

— Скоро здесь будут инспектор Лэннер и его люди. Уберите оружие, мисс Эбернетти. Вы лишь ухудшите свое положение.

Обуреваемая гневом, она выстрелила в него. На ее лице появилось выражение досады, когда она поняла, что пистолет дал осечку. Я быстро поднял трость и, пользуясь ее замешательством, выбил оружие из ее руки. Холмс ногой отшвырнул пистолет подальше, за пределы видимости, и тут в комнатку ворвался инспектор Лэннер с двумя констеблями.

— Добрый день, мистер Холмс. — Инспектор жизнерадостно кивнул моему другу. — Чем могу служить?

— Думаю, если ваши люди поднимут плиты на полу погреба и немного покопают, они обнаружат труп Элис Эбернетти, как я и предположил в нашей недавней беседе.

— Она убита?

— Нет. Я уверен, что леди Эбернетти скончалась от естественных причин. Единственное преступление здесь — сокрытие тела и его незаконное захоронение.

* * *

— Боюсь, в этой хронике, коль скоро вы решите занести ее на бумагу, мне отнюдь не принадлежит роль героя. — Холмс вытянул ноги к огню и задумчиво оперся щекой на руку. — Я лишил наследства брата и сестру ради алчной женщины, уже и без того богатой, которая стремится произвести впечатление на человека моложе себя и завлечь его в свои сети, использовав как приманку дом в модном районе. Ответ мне дало завещание сэра Уильяма Эбернетти, теперь оно доступно для публики. Согласно последней воле покойного, леди Эбернетти получила дом на Гровнер-сквер лишь в пожизненное пользование. После ее кончины он переходит в собственность дочери сэра Уильяма от первого брака — Мейбл. А Чарльз и Сабина Эбернетти лишаются прав на эту недвижимость. Денег у них было очень мало, оставался, в сущности, единственный выход. Много раз, Ватсон, мне хотелось бросить это дело, но я все равно вел его к этой причудливой и мрачной развязке, просто не мог себя сдержать.

— Закон всегда следует соблюдать, Холмс.

— Ах да, закон, — с горечью отозвался он. — Но есть другие законы, более естественные. Они-то здесь и нарушены.

После нашего возращения он впал в черную меланхолию, и я опасался, что он скроется в своей комнате, где, следуя губительной привычке, станет искать утешения в кокаине. Поэтому я решил отвлечь его, представляя ему те пункты этого дела, которые еще не уяснил себе до конца.

— Кто была та женщина, которую мы видели в постели во время нашего второго посещения?