Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Чарльз густо покраснел.
– Матушка никогда не продаст его. Это совершенно исключено.
– Я задел ваши чувства, – проговорил Холмс. – Прямодушие во мне иной раз берет верх над деликатностью. О, я вижу на столике карты. Ничто не сравнится со славной партией в вист с друзьями.
– Так давайте сыграем? – с готовностью предложил Чарльз, подвигая кресло.
Во время этой дружеской партии я с восторженным изумлением наблюдал за тем, как умело Холмс сохраняет личину Себастьяна Фуда. И очевидно,
В четыре часа она поднялась из-за столика и дернула за шнурок звонка, висевший возле камина.
– Хочешь попросить, чтобы принесли чай, Сабина? – осведомился Чарльз. – Самое время.
Встав, мисс Эбернетти увидела, что пламя в камине почти погасло.
– Надо позвать Минтера, пусть подбросит еще угля, – произнесла она.
– Незачем беспокоить Минтера. У него и так много работы. Я сам займусь очагом, – возразил ее брат.
Где-то в глубине дома раздался еще один звонок. По лицу Чарльза Эбернетти скользнуло выражение досады.
– Это матушка, – бросил он.
– Я схожу, – безмятежно откликнулась его сестра. – Ей пора принять лекарство.
– Мне кажется, – рассеянно произнес Холмс, глядя, как наш хозяин управляется с камином, – чтобы вести такое обширное хозяйство, требуется немало слуг. – Похоже, Чарльз его не слышал, но Холмс упорно продолжал: – Достойно восхищения, что мисс Эбернетти взяла на себя роль сиделки.
– Она сама на этом настояла, – пояснил Чарльз. – А пока моя сестра в отлучке, господа, мы могли бы отведать чудесного портера.
Он подошел к графину, стоящему на буфете.
– Портер не просто чудесный, – оценил Холмс, отпив глоток, – он поистине великолепный.
Чарльз покраснел от удовольствия.
– Из моих собственных погребов. Я принесу вам бутылочку.
– Ну что вы. Мы уже скоро уходим.
– Простите, что оставила вас одних, – проговорила мисс Эбернетти минуту спустя. – А где Чарльз? Сейчас Минтер принесет чай.
– Кажется, ваш брат пошел в винный погреб.
Из очага выскочил кусок угля и упал на ковер. Сабина вздрогнула всем телом, схватила щипцы и кинула уголь обратно на решетку. Некоторое время она осматривала ковер в поисках возможных повреждений, а мой друг, в свою очередь, изучал ее, сидя в кресле.
Вскоре вернулся Чарльз, держа под мышками по бутылке. В нем произошла разительная перемена: побледневшее лицо покрылось испариной, а руки тряслись, когда он ставил бутылки на стол.
– Слушайте, Эбернетти, да вы больны! – воскликнул Холмс.
– Чарльз, иди сюда, присядь. – Сестра подвела его к креслу с подголовником и печально взглянула на
– Конечно, ты права. – Чарльз промокнул лоб платком. – Но он терпеть не может спускаться в погреб.
– В этих погребах так душно, – согласился Холмс. – Сожалею, что ваша доброта заставила вас вынести подобные неудобства.
– Не беспокойтесь об этом, дорогой друг. Это всего лишь моя дурацкая причуда, скоро все пройдет.
После чая мы откланялись, пообещав прийти снова в ближайшее воскресенье, днем, чтобы сыграть еще одну партию. Едва мы вышли, все добродушие, которое Холмс изображал перед Эбернетти, улетучилось, и он вновь впал в задумчивость.
– Что ж, Холмс, – произнес я, – мы не подвинулись к разгадке тайны, если здесь вообще есть какая-то тайна. Для меня все вполне ясно. Любящие дети, только и всего. Хотя эта пара – довольно грустное зрелище. По крайней мере, нам известно, что их мать существует.
– А откуда нам это известно, Ватсон?
– Но вы же сами слышали. Она звонила, чтобы к ней пришли.
– Где-то в доме раздался звонок, вот и все. Но вы правы, эта пара – зрелище печальное. Однако здесь имеются свои подводные течения, Ватсон, притом, быть может, довольно опасные. На это указывает несколько мелких происшествий, которые вы совершенно проглядели.
– Хотелось бы услышать от вас разъяснение.
– Через неделю, в это же время, я уже разгадаю их секрет. Думаю, он окажется более зловещим, чем вы можете себе представить.
– Вам видней. Хотя жаль, что вы так ревниво относитесь к плодам своих рассуждений.
По-моему, чрезмерное тщеславие Холмса нередко побуждает его напускать тумана – на тот случай, если он ошибается в своих предположениях. Если же он окажется прав, то предъявит разгадку жестом фокусника, извлекающего кролика из шляпы.
– Предстоит еще многое раскопать, прежде чем я смогу поведать вам подробности этого дела. Но я весьма ценю вашу помощь.
– Кажется, я внес не такой уж большой вклад, – несколько уныло отозвался я.
– Просто вы сами о нем не подозреваете. Вы знакомы с доктором Халлиуэллом?
– Нет, но я могу поискать его имя в медицинской картотеке.
– Заранее благодарен. А вот и кэб. Подзовите его, Ватсон. Думаю, сегодня мы ляжем пораньше. Завтра нам предстоит много работы…
Холмс встал и куда-то ушел еще до того, как я вылез из постели. Вернулся он около полудня. На сей раз мой друг являл собой еще более поразительное зрелище: он предстал передо мной в грубой одежде и подбитых гвоздями сапогах английского рабочего, кепка сдвинута на затылок, шарф повязан небрежно; к тому же сегодня утром он явно не брился.