Новые приключения Стальной Крысы
Шрифт:
— Как вам известно, этот корабль капельку архаичен. У него нет левитационного поля для взлета и посадки.
— Но мы же взлетели!
— С большим трудом. Когда вы в последний раз пользовались противоперегрузочным креслом?
— В армии…
— Правильно. Все современные гражданские корабли используют компенсаторы перегрузок.
— Но мы же взлетели…
— Взлетели. Но с посадкой у нас будут проблемы.
— Объясните!
Он снова постучал по шкале.
— Показывает полный бак. А бак отнюдь не полон. Я тут вспомнил, как застал здесь этого борова Рифути. И начал гадать,
Стрелка задрожала и прыгнула из одного конца шкалы в другой. Потом медленно чуть-чуть продвинулась — и замерла.
— Откуда следует?..
— Что Рифути слил изрядную часть содержимого бака. У нас осталось достаточно массы для взлета, да еще чуток сверх того. Но для торможения при посадке у нас ее недостаточно.
— Застряли в космосе! Обречены скитаться среди звезд во веки вечные!..
— Не совсем. Но нам придется порыскать, чтобы найти орбитальную станцию и взять на борт запас реактивной массы.
— А что это такое?
— Вода.
Пошевели-ка мозгами, Джим!
— А больше воды на борту нет?
— Есть. Но немного. Мы можем продолжать ее пить — или использовать для посадки.
— Выбор невелик.
Я прикусил губу, что всегда подстегивает мою мысль, но только сделал себе больно. Думай, Джим, думай!
— А вода — единственная реактивная масса, которой можно воспользоваться?
— Нет, но с ней проще манипулировать скопом. Отшвырните прочь достаточно быстро любую массу — и получите реактивную силу.
Первый закон Ньютона; его проходят в школе. Но что же еще можно взять, кроме воды?.. Вместе с вопросом пришел и ответ!
— Скажите-ка, Штрамм, а что фермы всегда производят в неимоверном количестве?
Он сосредоточенно сдвинул брови.
— Ну не знаю… Я горожанин до мозга костей. Ба!.. — Тут он вытаращил глаза — и ухмыльнулся до ушей. — Швырять можно что угодно!
— Верно! Так что этот звездолет будет первым в истории, применившим для приземления…
— Дерьмовую тягу!
Я был вполне доволен своим нестандартным мышлением. Штрамм же в глубокой задумчивости потирал свою незаурядную челюсть, бормоча:
— Доставка, доставка…
— Не проблема. Вызовем специалиста.
Схватив трубку корабельного интеркома, я переключил его на общий вызов и проговорил как можно более авторитарным тоном:
— Внимание, внимание! Эльмо должен сейчас же явиться в машинное отделение. Эльмо нужен внизу.
Я изучал пломбы на инспекционном лючке бака, когда мой родственничек ввалился, чуть не лопаясь от любопытства, сменившегося блаженством, как только до него дошла суть моего запроса.
— Да это ж распрекрасная идея, кузен Джим! Признаюсь, мне чегой-то невдомек, какого рожна…
— Первым делом работа, объяснения после. Вам понадобятся ведра и тачки, лопаты и вилы…
— Этого-то добра у нас навалом! — Он понесся прочь, и голос его доносился все тише. — Когда мужики прослышат про это, они будут
Представить, чего ждать от мужиков дальше, было проще простого, а я не хотел иметь к этому ни малейшего касательства.
— Оставляю вас рулить ситуацией, бравый инженер Штрамм. А пока все не будет… завершено… я постараюсь избегать коридоров отсюда до свинарной палубы. Если будут еще проблемы, пожалуйста, обращайтесь ко мне на мостик.
И я постыдно бежал. В отдалении уже гремели ведра, тачки и смачные кондовые вульгаризмы. Присоединившись к Массуду, я принял любезно предложенную им чашку чая. Когда же поведал ему о вероломной выходке Рифути, безмятежная улыбка на лице капитана угасла. Он угрюмо сдвинул брови.
— Я радирую подробности планетарной полиции. Может, они смогут схватить его, прежде чем он покинет планету.
— Держи карман шире, — проворчал я. — Рифути наверняка давным-давно скрылся.
Тут на компьютере звякнул колокольчик, и капитан отставил чашку. Пробормотал что-то под нос, ввел еще несколько чисел и довольно кивнул при звуке сочного зуммера.
— Хорошо. Курсовые поправки введены и корректны. — Он нажал большую красную кнопку. — Готово. Начинаем наше первое Припухание.
Не расслышав, я поковырял пальцем в ухе.
— Наверно, пробка. Я — ха-ха! — ослышался. Мне показалось, что вы сказали «припухание»!
— Так и есть. Звездолет не так уж нов…
При этих словах лицо его омрачилось, как у инженера Штрамма, когда тот говорил о корабле. В голосе его прозвучали глубинные обертона, будто эхо бездонной депрессии.
— Вы видели, какая у нас архаика вместо посадочных двигателей? Ну а маршевый двигатель немногим лучше.
— Он разве не тахионный?
— Куда там! У нас древний, давно вышедший из употребления, устаревший ветхозаветный двигатель, так называемый припухательный.
Я невольно потянулся пальцем к уху, но удержался.
— А вы не против, вроде как… ну, знаете, объяснить чуть подробнее?
— Разумеется. — Он извлек из выдвижного ящика консоли очки в металлической оправе, надел их и сложил пальцы перед собой домиком. И чего это мне чудится, будто в одной из своих многочисленных инкарнаций он был профессором? — Насколько хорошо вы знакомы с ядерной физикой?
— Употребляйте односложные — или более короткие! — слова, и я буду поспевать за вашими рассуждениями.
Угрюмо кивнув, он вздохнул. Я прямо прочел его мысли: дескать, очередной микроцефал.
— Вы слыхали об энергии связи молекул?
— Определенно! В прошлом я весьма успешно пользовался молекусвязными устройствами. — Я не потрудился уточнить, что на прибыльной ниве преступления.
— Тогда молекулярная теория для вас не пустой звук. В этой реакции энергия связи молекул ослабляется, так что другие молекулы могут проскользнуть в существующую структуру. Припухательный двигатель работает аналогичным образом, только куда в больших масштабах — фактически говоря, в два миллиона раз в квадрате — с высвобождением соответствующих сил. Он позволяет молекулам корабля рассеиваться в экспоненциальной зависимости, пока они не окажутся в световых годах друг от друга в самом буквальном смысле.