Новые райские кущи
Шрифт:
– Писаным красавцем дед не был, но по сохранившимся письменным воспоминаниям родных и друзей, отличался невероятной привлекательностью. Такой чисто мужской красотой и энергией. Харизмой, как сказали бы сейчас. Он был очень умным и такой… мощной, цельной натурой. И постоянно учился. Окончил курсы красных командиров, потом служил на Балтфлоте. Бабушка учила его иностранным языкам, потом учился на инженера-механика, когда уже университет в Питере открылся… –
– Я с удовольствием послушаю, это необычайно интересно, – подбодрил Соню Ладников, отвернувшись от фотографии и посмотрев на девушку.
– У нас несколько иная задача, – напомнила ему Софья, – но кое-что про них еще надо рассказать. Ты же любишь, когда информация как можно более полная, – заметила она и предложила немного искусственным бодрым тоном: – Ну что, обратимся к Древу жизни?
– Давай обратимся, – кивнул Ярослав.
– Тебе как удобней, чтобы я указкой показывала? – поинтересовалась Софья предпочтением гостя.
– Обязательно указкой, – запросил предложенную «опцию» Ладников и пояснил, усмехнувшись: – Ты же знаешь, мне ужасно нравится, когда ты включаешь ученого.
– Ну, давай включу, – усмехнулась ему в ответ Соня, беря указку, находившуюся в углу у одного из стеллажей. Встала напротив генеалогического панно и приступила к пояснениям: – Ну что, смотри: вот это у нас Прохор Поликарпович и Агриппина Александровна Октябрьские, прародители и зачинатели рода так сказать. – Она указала кончиком указки на первые два нижних круга в основании «Древа». Самые большие. – Они поженились в семнадцатом году, когда деду был двадцать один год, а бабушке – восемнадцать. А уже в восемнадцатом у них родился первенец, сын Архип. В тысяча девятьсот двадцать первом году родился второй сын, Павел. И третий сын – Ерофей – родился в двадцать пятом. И тут у нас имеется интересный момент, о котором бабушка, излагая тебе краткую историю, не упомянула. – Соня лукаво-загадочным взглядом посмотрела на Ладникова.
– Заинтриговала, – ожидаемо заинтересовался тот.
– Дело в том, что Прохор с Агриппиной оставили сокровища не только старшему сыну, но и двум другим. Павлу следовало сохранять три малоизвестные картины кисти Серова, Репина и Шишкина. Подлинники, понятное дело. А младшему, Ерофею, достались уникальные фолианты. Десять совершенно раритетных книг, в числе которых – первые издания Карамзина и Пушкина, не говоря уж о более ранних книгах времен еще Анны Иоанновны.
– Ну ни фига себе… Это же… – протянул
– Ага, – подтвердила Соня, довольная его реакцией. – То самое, что ты подумал.
– И они до сих пор находятся в семье? – с ошарашенным видом переспросил Ярослав.
– В семье, но не совсем. С этими сокровищами все не так прямолинейно, как в нашем случае, – продолжила пояснять Соня. – Дело в том, что Павел погиб на войне, не успев жениться и не оставив потомство, и картины перешли под присмотр Ерофея. С тех пор они остаются в той ветви семьи, у третьего, младшего сына. Только они отдали картины по специальному договору на ответственное хранение и как бы в аренду Русскому музею в Питере, где их и выставляют в числе прочей постоянной музейной экспозиции. Но плату за их эксплуатацию семья не взимает. Приблизительно по такому же договору большая часть раритетных книг отдана в Центральную научную библиотеку, где те и хранятся.
– Ну, молодцы, – с одобрением покивал Ладников и спросил: – То есть потомки третьего, младшего сына живут в Питере, а старшего – в Москве, я правильно понял?
– Именно так. Когда началась война, на фронт ушли трое Октябрьских: сам Прохор Поликарпович, его старший сын Архип и средний сын Павел. В Ленинграде же остались Агриппина, их младший сын Ерофей, которому к тому моменту исполнилось шестнадцать лет, жена Архипа Елизавета и их маленький сын Егор, которому еще не исполнилось и трех лет. Они все выжили.
– Повезло, – отметил Ярослав. – Особенно удивительно, что сумел выжить такой маленький ребенок.
– Без сомнения, им очень повезло, – покивала, соглашаясь, Софья. – В основном в том, что дом, в котором они жили, не разбомбило и что никто из них не попал под обстрел и не погиб под бомбежками. Но по большей части они выжили в блокаду только благодаря силе и стойкости духа каждого из них, а еще – дальновидности и мудрости деда Прохора. В тот день, когда началась война, после радиообращения Калинина к народу Прохор Поликарпович сразу же сообразил, чем может обернуться для Ленинграда эта война. Он же не простым человеком был, а занимал какой-то пост в Адмиралтействе и обладал гораздо большей информацией, чем обычные граждане. Поэтому, даже не дослушав до конца выступление Калинина, он отдал жене и сыновьям распоряжение немедленно отправляться по магазинам и на рынок. Покупать крупы, растительное масло, муку, спички, мыло… все, что может понадобиться для длительной осады.
Конец ознакомительного фрагмента.