Новые россы
Шрифт:
— Ничего, старшина. С врагами так и надо поступать. Я на тебя не в обиде. Ты же не знал, кто мы, — ответил принявший игру Олега Антоненко. — А вот Синяков виноват. Нарушил приказ.
— Какой приказ? — еле слышно прохрипел Синяков, придерживая рукой распухшую скулу. До него уже дошло, с кем он имеет дело. Он так же, как и старшина, застегнул ворот и стоял навытяжку.
— Приказ командира полка, чтобы задержанные были живыми и невредимыми, — ответил Антоненко. — Так что, товарищ Синяков, долг платежом красен.
Видя, что Синяков еще
— Синяков, вы знаете, что значит особая группа при наркоме внутренних дел СССР?
— Так точно, товарищ капитан госбезопасности. Проведение разведки и диверсионно-саботажные операции в тылу врага. Вы никому ниже своего руководства не подчиняетесь. У вас большие полномочия.
— А где мы сейчас находимся? И что из этого следует? — дожимал его Уваров.
— Мы в тылу противника. Из этого следует, что все воинские подразделения нашей армии, оказавшиеся в тылу врага, согласно секретного приказа, переходят в ваше прямое подчинение для организации партизанских действий, — отчеканил Синяков.
— Теперь еще вопрос. Местность, где мы находимся, — это сейчас чей тыл?
— Судя по вчерашним боям, уже немецкий.
— А стали бы немцы своих диверсантов в свой тыл посылать?
— Нет, конечно. Они к нам их засылают, а в свой-то тыл зачем? Самим с собой воевать, что ли? Партизан здесь пока нет.
— А если немцы сами к себе диверсантов в тыл не посылают, тогда кто мы?
— Диверсанты. Наши. Советские.
— А теперь ответьте на вопрос: как лучше действовать диверсионной группе в тылу врага? В советской или немецкой форме, а?
— Конечно, в немецкой. Меньше среди немцев выделяться будет. Это как в лесу на охоте, чтобы зверь не видел, — выдал Долматов.
— Вот вы сами и ответили на свой вопрос, почему вся моя группа одета в пятнистую форму. Еще вопросы есть?
— Никак нет. Все понятно.
— Я надеюсь, что я убедил вас, товарищ Синяков, в моих полномочиях. Вопросы насчет того, кто мы, у вас еще есть?
— Вопросов нет, товарищ капитан госбезопасности. Все понятно. Извиняюсь, ошибка вышла. Не подумал сразу, ведь вчера только из боя. А здесь тыл был.
— Хорошо. А теперь предъявите свои документы и доложите цель вашего пребывания в этом полку.
Синяков сначала достал из внутреннего кармана свое удостоверение, а затем из командирской сумки сложенный вдвое лист бумаги с печатями. Прочитав удостоверение, Олег вернул его Синякову, а лист бумаги немного задержал:
— Кто такой Левченко Григорий Васильевич и что он совершил? Почему его арестовывают?
— Это старший сержант, командир артиллерийского орудия в этом полку. На него поступил донос в особый отдел: он якобы скрыл, что из белоказаков, занимался антисоветской агитацией и склонял к переходу на сторону противника. Больше я ничего не знаю. Но я переговорил с его командиром, лейтенантом Григоровым, пока это не подтверждается.
— Понятно. Возьмите ордер. Я, пользуясь своими полномочиями,
— Так точно, — вместе ответили Синяков с Долматовым.
Видя, что ему поверили, Олег решил разрядить обстановку и расположить к себе новоиспеченных подчиненных:
— Садитесь, товарищи. В ногах правды нет.
Все находившиеся в блиндаже присели на нары. Олег поставил возле стены винтовку.
— Есть еще в лагере сотрудники НКВД?
— Так точно. Кроме нас еще восемь пограничников с нашим командиром группы старшим лейтенантом Бажиным Иваном Михайловичем. Но они сейчас пошли на тот берег озера. Стрелял там кто-то, — доложил старшина Долматов.
— Да, я слышал. Мне самому непонятно, кто это может быть, — произнес Уваров. — С этой минуты все сотрудники НКВД поступают в мое прямое подчинение и моего заместителя, старшего лейтенанта государственной безопасности Антоненко Николая Тимофеевича. Кроме нас, никому не подчиняться. Ясно?
— Так точно.
— Пантелей Егорович, доведите мой приказ до всех пограничников.
— Будет сделано.
— Вы все на себе прочувствовали, что произошло этой ночью. У кого какие версии имеются?
Первым высказался Долматов:
— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите доложить. Перед тем как вашу группу задерживать, я возле дороги ночью дежурил. Утром смотрю, а дороги-то нет. Одна стена из земли и камня кругом озера идет, метров двадцать высотой будет. До сих пор понять не могу, что произошло. Это что-то с природой случилось…
— Стена, и земляная? А я-то думаю, откуда горы могли взяться!
— Какие горы? Что вы говорите, товарищ капитан…
— Да, уважаемые мои. Мы все с вами оказались в горах. Вместе с озером. Я горы лично видел. Сейчас выйдем из блиндажа, сами убедитесь.
Синяков кашлянул, удар Николая и падение на жесткие нары оказались чувствительными.
— Я тоже, товарищи, заподозрил, что что-то тут не то. Ну не может природа за одну ночь так поменяться! Это какой-то катаклизм, ничем не объяснимый. В этом надо срочно разобраться.
— Правильно мыслите, Виталий Иосифович. Вот мы с вами и должны первыми разобраться. По роду своей службы. Предупредить и обезвредить. Как бы паника большая не поднялась. Народ здесь разный. Гражданских лиц много. Сами понимаете, что произойти может.
Все согласно закивали. Антоненко хотел было что-то сказать, но Олег жестом остановил его.
— А сейчас пойдем к командиру полка. Надо представиться. Николай Тимофеевич, верните нашим товарищам оружие.
Возвращение оружия было риском, но Уваров сознательно шел на него, понимая, что по-другому доказать, что не враг, он бы не смог. Не получив своих автоматов, Синяков и Долматов не поверили бы ему и при малейшей возможности пристрелили бы. Такое уж было время.