Новые русские аферы: герои нашего времени
Шрифт:
Следует также учесть, что Госкомстат регулярно совершенствовал свою базу данных, используя при этом свое уникальное положение. Он не просто собирал информацию, он имел право вводить все новые и новые данные, которые предприятия обязаны были ему предоставлять.
Как оказалось, небескорыстно. Последняя форма — «федерального государственного статистического наблюдения за затратами на производство и реализацию продукции» — была введена за подписью Юркова в феврале 1998 года. На каждом бланке этих запросов были напечатаны слова, звучащие теперь издевательски: «Конфиденциальность гарантируется получателем информации».
Из всех названных следствием неофициальных обвинений, пожалуй, труднее всего было опровергнуть торговлю информацией. Не случайно, как явствовало из заявлений заместителя начальника Главного следственного управления Генпрокуратуры Сергея Аристова, следствие сосредоточилось именно на разработке этой версии. Хотя, по его словам, статистики допускали и другие злоупотребления. Но прочие подозрения вызывали массу вопросов. Например, искажение информации об участниках приватизационных конкурсов. Начальник управления статистики предприятий Госкомстата Елена Шустова не смогла припомнить случая, чтобы Госкомимущество (ныне Минимущество) обращалось в Госкомстат за какими-либо сведениями о предприятиях. К тому же Госкомстат собирал данные только о предприятиях реального сектора экономики (промышленность, сельское хозяйство, торговля), в то время как большинство участников крупных приватизационных конкурсов к этому сектору не относится.
Кроме того, участники конкурсов использовали гарантии банков, которые — ни для кого не секрет — обычно и являлись истинными покупателями госимущества. Так что требовалась проверка в основном этих банков. Но сбор сведений о банках — исключительная прерогатива Центробанка.
Или, например, искажение информации о предприятиях. Как заявил тогдашний премьер-министр Сергей Кириенко, в результате неправильной информации Госкомстата ряд фирм и организаций получали возможность ухода от налогообложения. Однако в Госналогслужбе утверждали, что налоговики, взимающие налоги с предприятий, не пользуются данными Госкомстата. У них есть собственная база данных и свои способы получения информации. Не пользовалась сведениями от статистиков и налоговая полиция.
Информацию Госкомстата использовали другие структуры — главным образом Минэкономики, правительство, Совет безопасности, когда анализировали экономическую ситуацию и составляли разного рода программы и прогнозы. Конечно, если статистические данные не верны, то большинство программ требуется пересмотреть.
Но и в этом случае Госкомстат формально не виноват. В советские времена работники Центрального статистического комитета (ЦСУ) могли приходить на предприятие с проверкой, но с начала 1990-х годов статистики лишились права проверять предоставляемые им сведения. Тогда зачем, спрашивается, платить взятки чинам Госкомстата, если они и так «проглотят» все, что им дадут предприятия?
Однако смысл давать взятки Госкомстату все же был. Начать с того, что статистики имели уникальные возможности для выявления теневого производства. Именно Госкомстат путем сопоставления косвенных данных впервые оценил масштабы теневого сектора в ликеро-водочной промышленности и «сигнализировал», что россияне в год выпивают от 150 до 190 млн декалитров нелегальной водки. Налоговики пожелали обложить этот оборот налогами. С этого и началась кампания по усилению контроля за оборотом спиртного. Поскольку в большинстве доходных отраслей погоду делает весьма ограниченный круг крупнейших предприятий, поиск источников теневого оборота мог быстро привести к ним. Например, в неофициальных разговорах
Впрочем, Госкомстат мог делать выводы, отталкиваясь не только от общих данных. Ведь он располагал детальными сведениями по каждому предприятию за много лет. Эти сведения могут дать многое. Скажем, можно сопоставить показатели предприятий-аналогов — положим, двух нефтяных компаний. Причем анализировать ее могут и специалисты совсем других органов. Госкомстат в этом случае выступит лишь как огромный банк данных, подобного которому нет ни у одного другого ведомства.
Словом, от статистиков вполне могло потребоваться молчание. И руководители многих предприятий были бы не прочь за это заплатить. Ведь у них перед глазами был пример алкогольной отрасли, потерявшей заметную часть теневых доходов.
Кстати, данные искажались на уровне не только отдельных предприятий, но целых районов и даже субъектов Федерации. Как заявил после арестов в Госкомстате Сергей Аристов, в производстве следователей Генеральной прокуратуры находилось не менее 15 уголовных дел, связанных с незаконным использованием или преднамеренным искажением статистических данных представителями муниципальных и региональных органов власти. А при подтасовке данных на уровне целой территории обойтись без содействия Госкомстата было гораздо труднее, чем при искажении в масштабе одного предприятия.
Арестованные продавали информацию не только коммерческим, но и государственным структурам. «Чем дальше продвигается это дело, тем страшнее», — признавался следователь Николай Волков, который вел это дело.
Одним из потребителей статистических данных с 1996 по 1997 год было ФАПСИ. Посредниками в сделках с агентством, по словам следователя, выступали подполковник Боровой и майор Суров, сумма всех сделок составила 1,2 млрд старых рублей. Боровой за свою работу в качестве посредника получил $ 10 тыс., Суров — $4 тыс. Теперь им инкриминируется получение взяток.
Как известно, взятка — одно из наиболее тяжело доказуемых преступлений. Однако в случае со статистиками работа оперативников была несколько облегчена, так как обвиняемые, как правило, делили деньги в своих служебных кабинетах, которые были буквально нашпигованы спецтехникой.
Валерию Далину повезло больше всех — уже в сентябре 1998 года он покинул изолятор. Впрочем, адвокат Юркова Виталий Хавкин к этому отнесся скептически: «Это было просто сделка — Далин дал признательные показания и его отпустили. Между тем он вместе с остальными сотрудниками Госкомстата, как считают следователи, входил в состав организованной группы. Это значит, что отпускать их должны были или всех вместе, или никого вообще».
Между тем адвокат Юркова продолжал настаивать на политической подоплеке дела «Скарабеев» (так окрестили расследование в ФСБ). «Новому правительству (правительству Кириенко. — Ред.), — говорил Виталий Хавкин, — был нужен некто, кого можно использовать как козла отпущения, чтобы было на кого списать свою собственную немощь. Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что о деле статистиков прокуратура вместе с премьером Кириенко раструбили на весь мир, в то время как арест чиновника в ранге министра никогда не был эпохальным событием. Во всяком случае, в нашей стране».